Владимир Короленко. "Павловские очерки"

Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, читатели-нижегородцы! Я не сомневаюсь, что для многих из вас то, что в 1858 году в нашем городе побывал мэтр литературы плаща и шпаги Александр Дюма, не стало открытием, как и то, что в Нижнем Новгороде жили и с достоинством завершили свой жизненный путь Иван и Полина Анненковы – самая романтическая семейная пара декабристов. Я же к осознанию того, что в качестве культурной столицы Нижний Новгород мог соперничать с Москвой и Петербургом, пришла не сразу.

Помните фразу о Москве из комедии «Горе от ума»: «Пожар способствовал ей много к украшенью»? Как ни парадоксально, такие вот «пожары» – социальные потрясения «много способствовали» украшению, вернее, расцвету культуры в Нижнем Новгороде в блистательном девятнадцатом веке. Спасаясь от нашествия Наполеона, в Нижний из Москвы бежала вся культурная элита, были эвакуированы архивы Московского университета. А уж потом удаленный от двух столиц провинциальный город как нельзя лучше подошёл для ссылки и проживания политически неблагонадёжных лиц. По удивительному совпадению эти неблагонадёжные личности оказывались талантливыми писателями, художниками и просто яркими людьми.

Годы с 1885 по 1895 стали в Нижнем Новгороде десятилетием Короленко. С его творчеством мы уже встречались на страницах неМодного Чтения. А ведь его повесть «Слепой музыкант» была написана именно в Нижнем Новгороде! О Владимире Галактионовиче в нашем городе долго помнили. Творческие люди утверждали, что он один заменил «писательскую академию». А среди бедноты ходили легенды о «Королевиче-Короленко», который защищает от притеснения и раздаёт даром лошадей.

Для самого Короленко нижегородский период был самым плодотворным в творчестве. Здесь он написал лучшие свои произведения: «Сон Макара», «В дурном обществе», «Слепой музыкант».

В январе 1885 года в Нижний Новгород приехал никому не известный человек, бывший ссыльный – через десять лет его покидал известный писатель. Его первая книга, изданная в 1886 году, называлась «Очерки и рассказы». В неё и вошли «Павловские очерки».

Павлово на Оке – наш Нижегородский край. Изделия из металла павловских кустарей-умельцев известны по всей России. Короленко не раз бывал там. О своих наблюдениях он повествует очень простым и понятным языком.

Об умирании кустарного строя промышленности Короленко рассказывает в «Размышлениях о старом колоколе»:

«Я со страхом ждал первого удара, думая о том, какая масса звона хлынет сейчас на меня из-под этой громады», – пишет Короленко.

Но вместо этого он услышал «какой-то дребезжащий стук, а за ним жалкий, надтреснутый хрип». «Сломан» – объяснил ему старик–звонарь. Оказалось, в теле колокола зияет огромная зазубрина.

«Чего тут... Так вот и Павлово наше, – сказал он мне, поворачиваясь, чтобы уйти. – Бухает, бухает, а толку мало».

Нищета мастеров поражает Короленко:

«И все Павлово, расстилавшееся подо мной по оврагам, по горам и обрывам, производило такое же впечатление. Как мало здесь новых домов! Свежего, сверкающего тесу, новых бревен, которые бы показывали, что здесь строятся, что новое вырастает на смену дряхлого и повалившегося, – совсем незаметно. Зато разметанных крыш, выбитых окон, подпертых снаружи стен сколько угодно. Среди лачуг высятся "палаты" местных богачей, из красного кирпича, с претенциозною архитектурой, с башенками, шпицами и чуть ли не амбразурами... Когда же над этим хаосом провалившихся крыш и нелепых палат взвилась струйка белого пара и жидкий свисток "фабрики" прорезал воздух, то мне показалось, что я, наконец, схватил общее впечатление картины: здесь как будто умирает что-то, но не хочет умереть, – что-то возникает, но не имеет силы возникнуть...»

А почему такое происходит? Об этом Короленко рассказывает попутчик – мастеровой Аверьян. Скупщики бессовестно обирают кустарей. Будто боясь солнечного света, в тёмное время суток зажигают они огонь в подвалах своих лавок и за бесценок скупают у мастеров «образцы». Выгоднее всего покупать в ночь с воскресенья на понедельник, тогда страдающие похмельем кустари и вовсе готовы отдать изделия за гроши. Аверьян интересуется у Короленко, не еврей ли он? Услышав отрицательный ответ, расстраивается. Еврейские купцы платили кустарям больше. Их выжили с отвратительной мотивировкой: «пусть русский человек зарабатывает». То есть, пусть одни русские люди разоряют других. Живёт в Павлове легенда о купцах Акифьевых – «благодетельных скупщиках» и о том, как могут мастера от бессильной обиды наказать жадного скупщика: повесить на ворота горшок с пшённой кашей. Впрочем, читать об этом гораздо интереснее, чем рассказывать.

Вот так, дорогие читатели, мы с вами сегодня открыли новые страницы нашего неМодного Чтения. К жанру публицистики мы еще не обращались. Но публицистическое произведение может быть не менее интересным, чем художественное, особенно, если его создал такой мастер, как Короленко. Прочтите!

Ольга Кузьмина. 23 ноября 2020 года