Лев Толстой. "Хаджи-Мурат"

Вы прочли драму М. Лермонтова «Маскарад». Полагаю, она увлекла вас своими тайнами. А не возник ли у вас вопрос: вот если бы Лермонтов не погиб в 27 лет, как бы он, взрослый, солидный человек, отнёсся к ситуации, которую сам же описал, будучи совсем юным? Мы ещё вернёмся к вопросу о пересмотре взглядов и отношений, которые происходят с человеком по мере взросления. Вот только повзрослеть и постареть Лермонтов не успел…

За год до гибели на дуэли, в августе 1840 года, близ крепости Грозный поручик Лермонтов командует отрядом «охотников» – добровольцев. Отряд состоит из разжалованных офицеров и кабардинцев – лихих джигитов. И все они дивятся отчаянной храбрости поручика. Под огнём с противоположных позиций он выезжает перед цепью, не прячется от пуль. Одна из них пробила ему фуражку. Существует легенда, что горцу, который целился в Лермонтова, – русский офицер был как на ладони – его товарищ сказал: «Не стреляй, это ашуг (поэт)!». И чеченец поднял винтовку на два пальца выше. К «ашугам» – поэтам – на Кавказе особое отношение. Особенно к тем, кого не любили русские цари.

В 1851 году в станицу Старогладковская близ крепости Грозный приезжает ещё один русский – писатель, граф Лев Толстой. Вместе с братом Николаем он участвует в военных операциях русских войск сначала как доброволец, потом официально поступает на службу. Он ненавидит войну, но он патриот: «Кавказ был, есть и будет Россией!» Здесь, на Кавказе, с ним произошла история, один в один повторившая ситуацию из лермонтовского «Маскарада». Только развязка была другой. Подобно князю Звездичу, двадцатидвухлетний граф Толстой проигрался в карты, подписал векселя, которые не мог оплатить. И подобно Арбенину, вместо Толстого за карточный стол сел его приятель – молодой чеченец Садо Месербиев. Он отыграл карточный долг Толстого. Честь графа была спасена. Садо вернул векселя Толстому и предложил ему стать кунаками. Кунак на Кавказе – больше, чем друг, брат, сосед. Это особые отношения. Толстой и Месербиев сохранили их до конца жизни. Позже о Кавказе Толстой напишет: «Действительно хорош этот край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи – война и свобода».

О Кавказе Толстой будет писать много. Это повести «Казаки», «Набег», «Метель» и, пожалуй, лучшая на все времена повесть «Кавказский пленник», которую школьники прошлых поколений упрямо называли «Жилин и Костылин», игнорируя официальное название. Эта притча-быль о русском солдате, который в огне не горит и в воде не тонет, тяжким грехом считает уныние, рукам всегда найдёт работу, враги для него – только на войне, а в обыденной жизни все люди – люди, и со всеми он найдёт общий язык, сумеет подружиться, договориться.

Толстой прожил долгую жизнь, на протяжении которой менялось его представление и о войне, и о свободе. Его повесть «Хаджи-Мурат», написанная с 1896 по 1904 год отразила эти изменения. Восемь лет он обдумывал, создавал небольшое по объёму произведение. Почти столько же, сколько роман «Война и мир»! Значит, эта повесть стоит восьми лет жизни гения. А нам стоит её прочитать. О чём она? Как скажет сам Толстой: «Это рассказ о народе, презирающем смерть». В 1851 году молодой пылкий патриот Толстой писал брату: «Ежели захочешь щегольнуть известиями с Кавказа, то можешь рассказывать, что второе лицо после Шамиля, некто Хаджи-Мурат, на днях передался русскому правительству. Это был первый лихач (джигит) и молодец во всей Чечне, а сделал подлость».

Пятьдесят лет спустя Толстой, работая над повестью, думает совсем иначе. Он ненавидит войну во всех её проявлениях. Он показывает, что война делает с человеком. Война нужна только императору Николаю Павловичу и имаму Шамилю. Толстой не щадит их, показывает корыстными, беспощадными. Первым наибом (приближённым) Шамиля – Хаджи-Муратом, когда он переходит к русским, тоже движет корыстный интерес: они с Шамилем не любят друг друга, ревнивая ненависть, борьба за власть руководят поступками того и другого. Но для русской элиты Хаджи-Мурат –всего лишь козырь в их азартной игре под названием «война». Они не собираются ему помогать, их не волнует его боль. А Хаджи-Мурат любит свою семью, мать, сына, жену больше, чем Аллаха и пророка Мухаммеда. И это нормально – для нормального человека. Они остались в заложниках у Шамиля. Пытаясь вызволить их, он совершает новое предательство и гибнет.

Энергия жизни этого человека и всего его народа, умение вцепиться в жизнь, настолько поразили Толстого, что он первоначально хотел назвать свою повесть «Репей». Когда-то на краю оврага он увидел куст репейника, растоптанный, разрубленный, искорёженный, но цветущий – именно тогда он подумал о Хаджи-Мурате.

Сегодня кажется, что война на Кавказе была всегда. На рубеже двадцатого и двадцать первого века намертво схлестнулись две истины: «Россия с Кавказа не уйдёт никогда!» и «Кавказ победить нельзя». А это значит, небольшая повесть Льва Толстого будет актуальна всегда. Потому что между людьми должны быть другие отношения. В 2009 году в станице Старогладковской близ Грозного торжественно открывали возрождённый музей Льва Толстого. Его восстановили на средства фонда имени Ахмата Кадырова. А в 90- е годы в разоренной и сожжённой станице музей и школу, в которой он находился, от мародёров охраняли два чеченца с охотничьими ружьями – жители станицы: отец и сын. Их никто не назначал, они решили так сами, потому что учились в этой школе ещё в советское время, читали Толстого и знали, что в экспозиции музея хранится шашка, которую подарил Толстому его кунак, их земляк – Садо Месербиев.

Ольга Кузьмина. 14 ноября 2016 года