Елена Ган. "Идеал"

Здравствуйте, дорогие читатели! Две недели пролетели незаметно, и мы снова встречаемся с вами. По правде сказать, мне очень не хочется покидать гостиную в дачном особняке, куда съезжаются гости, среди которых Зинаида Вольская и Минский, несомненно, и сам Пушкин здесь, среди гостей. Хочется снова восхищаться женщинами пушкинской эпохи, теми самыми, что «лучше образованны, более читают, более мыслят, нежели мужчины».

А какие они, эти женщины? Были ли среди них писательницы, поэтессы? К своему стыду, я знаю только одну писательницу, современницу Пушкина – Надежду Дурову. А их гораздо больше! Истина в том, что, когда светит солнце, звёзды не видны. «Солнце русской поэзии» в XIX веке сияло настолько ярко, что звёзды вспыхнули лишь с наступлением ночи. Эти звёзды я начинаю открывать для себя и приглашаю вас в этот удивительный мир.

Звезда XIX века, современница Пушкина, забытая русская феминистка, ей восхищался Тургенев, её творчество высоко ценил Белинский, он сетовал о раннем уходе из жизни талантливой писательницы, коей была Зенеида Р-ва.

Под псевдонимом Зенеида Р-ва писала Елена Ган, в девичестве Фадеева. Русская аристократка, потомок князей Долгоруковых, что вели свой род от Ярослава Мудрого, она не только оставила яркий след в русской литературе, но и стала матерью двух не менее известных писательниц: Елены Блаватской и Веры Желиховской – согласитесь, что это не тот случай, чтобы говорить о простом совпадении?

Елена Ган восхищалась Пушкиным, встретилась с ним лишь раз на светском рауте, но оставила для потомков его яркий портрет, далёкий от того канонического образа, к которому мы привыкли. Она, несомненно, с восхищением прочла все сочинения Пушкина и роман «Евгений Онегин». В её повести «Идеал» много отсылок и скрытого цитирования Пушкина. Главную героиню зовут Ольга Гольцберг, конечно, она мало похожа на Пушкинскую Ольгу, сестру Татьяны, хорошенькую кокетку, невесту несчастного поэта Ленского, которая почти сразу после его гибели выходит замуж за гвардейского офицера и отбывает с ним в гарнизон. Больше об Ольге Пушкин не пишет. Да и читателей её судьба мало волнует. Какая Ольга? Когда тут Татьяна, Онегин! Кипят страсти: «Я знаю, век уж мой измерен…». Что с ними будет дальше? Как сложилась судьба Ольги, её чувства, – никто об этом не думает.

А Елена Ган задумалась. Каково для женщины быть женой офицера, кочевать с ним по гарнизонам, захолустным городишкам, терпеть скуку и пошлость полковой жизни. Сама Елена испытала это сполна: её выдали замуж в пятнадцать лет за капитана Алексея Гана, вдвое старше её. От гарнизонной тоски её спасали книги, творчество. Она решила рассказать о чувствах женщины, её мечтах и надеждах, о том, что так мало волновало свет. Внешние проявления были гораздо важнее для окружающих. Ольга Елены Ган по своему темпераменту, воспитанию, образу жизни – скорее Пушкинская Татьяна, нежели Ольга. Она много читает, не любит светские развлечения, общество осуждает её за простые наряды, уединённый образ жизни и нелюбовь к сплетням. Как и Пушкинская Татьяна, Ольга читает любовные романы и свой идеал мужчины за недостатком житейского опыта ищет на страницах книг. Интересно, что до замужества Ольга не считала, что любовь – единственное предназначение женщины. Замуж за полковника Гольцберга, которого до свадьбы едва знала, она выходит по настоянию своего родственника, ставшего после смерти матери её опекуном. Он и не надеялся, что ему удастся «сбыть с рук» бесприданницу. А тут такая удача! Полковник посватался, он не гнался за приданым, надеялся, что Ольга будет ему хорошей женой. Сам он, хороший муж, трогательно заботится об Ольге. Да, о её чувствах он не думает:

«О счастии женщины он имел короткое и ясное понятие: благосклонное обращенье, снисходительность к капризам и модная шляпка, – вот что, по его мнению, не могло не осчастливить женщины, и к этому он, вступая в супружеское звание, обязался мысленно подпискою».

Что ж, не так уж плохо! Не каждой женщине так повезло с мужем. Но Ольге этого недостаточно. Её муж не идеал. А ей нужен романтический идеал! Где его найти? Конечно, не в захолустных гарнизонах и не на губернском балу! Кстати, губернский бал – очень яркая и явная отсылка к Пушкину. Сразу вспоминаются три онегинских бала: провинциальный – по случаю именин Татьяны, московский, где Татьяна встретила своего будущего мужа – генерала, и петербургский, где после долгой разлуки встретились герои.

Губернский бал Елены Ган – явная сатира. Чего только стоит начало бала – обязательный «польский» – полонез и порядок танца:

«Бесконечно тянулся польский; губернатор прошелся со всеми супругами своих подчиненных, строго соблюдая старшинство чинов, а губернаторша со всеми офицерами, строго соблюдая постепенность их миловидности».

Упоминается вошедший в те годы в моду вальс. Никакой романтики от опасного сближения дамы и кавалера в танце. Девицы с отвращением отворачивают носики от напомаженных шевелюр партнёров, а шпоры ранят женские ножки. Упоминается и очень важный пушкинский атрибут. Тот самый малиновый берет Татьяны. В 1830 году, когда происходит действие девятой главы «Евгения Онегина», этот фееричный дамский головной убор был писком моды, новинку завезли из Франции. К нему полагалось белое атласное платье и малиновые перчатки. Не каждая модница могла себе позволить такой смелый образ. У Пушкина нет случайных деталей. Он нарядил Татьяну в малиновый берет, чтоб открыть в ней нечто новое для читателей и Онегина: она уже не та провинциальная барышня, всё, в том числе внешний облик, свидетельствуют о её высоком социальном статусе. У Елены Ган малиновый берет превращается в пародию:

«… глубокое молчание воцарилось в зале, как на море тишь перед грозою; музыканты ударили в смычки; радостный трепет потряс молодых девиц до самого основания, и губернатор важно вошел в дверь, ведя под руку свою величественную половину, украшенную блондами, цветами, перьями, ярко-малиновым беретом и бронзовою фероньеркою, которой три висящие стеклышка качались как маятники над ее широким носом».

Всё напыщенно, провинциально и чересчур. Ольга Гольцберг в этом губернском паноптикуме явно чужая. Чужая она и в Петербурге, куда её привозит муж, желая найти для себя более выгодную службу, устроиться на тёплое место. Все для неё чужие, родня мужа: госпожа Недоумова, «Жоржинька и Васинька». Единственная близкая душа для Ольги – её названная сестра, девочка-сирота, которую её мать когда-то взяла на воспитание. Это Вера. После смерти матери Ольгу и Веру разлучили, и они страдали и скучали друг по другу. Встреча на балу доставляет им огромное счастье. Но Вера уже не та. Она не принимает мечты Ольги о романтическом идеале:

«Самый тесный эгоизм вот моя стезя… Я хочу сделаться недоступной для всех умственных, духовных ощущений и жить, подобно устрице, одним телом…»

Елена Ган ничего не рассказывает читателям о «жизни тела», которую выбирает Вера.

Ольга же продолжает мечтать об идеале. Как и у Пушкинской Татьяны: «Пора пришла, она влюбилась». Не потому, что нашёлся достойный объект, а просто потому, что пришла пора. Её «идеал» модный петербургский поэт Анатолий – весьма опытный ловелас и обольститель. У него нет тех качеств, которые приписывает ему Ольга. И он не может по достоинству оценить Ольгу. Ему нет дела до её чувств. Она для него лишь очередной трофей. Ольга надоела ему ещё в процессе её обольщения. Лишь привычка доводить начатое до конца заставляет его разыгрывать спектакль, притворяться смертельно больным, чтоб вызвать сочувствие Ольги и сломить её сопротивление.

Прозрение приходит к Ольге вовремя. Но разочарование в идеале столь сильно, что она заболевает по-настоящему.

Приглашаю вас в мир образованных, тонко чувствующих женщин Пушкинской эпохи. Откройте романтическую повесть Елены Ган «Идеал», подумайте: изменилось ли что-то в наших поисках идеала за двести лет?

Ольга Кузьмина. 1 июля 2024 года