Николай Карамзин. "Письма русского путешественника"

Здравствуйте, дорогие читатели! Мы снова погружаемся в удивительный мир русской литературы. Ведь она никогда не станет немодной! Волшебное сияние на стыке двух золотых веков -18-го и 19-го! Великим современником Жуковского был Николай Михайлович Карамзин. А интересно, что читали в эпоху Жуковского и Карамзина? Вы справедливо ответите: «Их и читали!» Ведь тогда ещё не было Интернета, ЛитРеса, аудиокниг, селфи. Стоп! Почему не было? Что-то же было? Селфи? Это разновидность автопортрета, созданного с помощью фотоаппарата, телефона. «Я на фоне…», «Я в интерьере…». Собственно, телефон и фотокамера для этого не требуются: в 18-м и 19-м веках селфи создавали с помощью пера и бумаги. Так же, как сегодня мы листаем Инстаграм и «лайкаем» понравившиеся лица, пейзажи, интерьеры, наши предки листали сентиментальные романы в письмах, зачитывались дневниками путешественников. В конце 18-го века справедливо считалось, что молодые люди, чтобы расширить свои знания, пополнить образование, должны совершать путешествия.

17 мая 1782 года из Твери через Петербург, Нарву, Ригу и Дерпт в дальнее путешествие по Европе отправился двадцатитрёхлетний русский писатель Николай Михайлович Карамзин. Он молод, наблюдателен, наделён чувством юмора и владеет лёгким, изящным слогом. Так, как он, по-русски никто до него не писал. Чтобы было интересно, увлекательно, просто и понятно. Его впечатления вылились в сентиментальный роман «Письма русского путешественника». Кстати, слово «впечатление» придумал тоже он, Николай Михайлович Карамзин! Вы думаете, это слово всегда было в нашем языке? Вот и нет! Ещё Николай Михайлович обогатил русский язык такими словами, как влюблённость, трогательный, влияние, сцена, промышленность, моральный, эстетический, эпоха… скажем ему за это спасибо. Как и Жуковскому, который подарил нам волшебное имя Светлана.

Но вернёмся к «Письмам русского путешественник». Что в них было интересного и познавательного для современников Карамзина и для нас, сегодняшних? Давайте подумаем, изменилась ли Европа с тех времён? Николай Михайлович рассказывает о красивых каменных домах в Нарве, лёгком таможенном досмотре на Польской границе (дал чиновнику сорок копеек и проезжай), о хороших дорогах в Германии, о своём посещении Дрезденской галереи, о визите к Канту. Более всего его интересуют люди, национальный характер и то, что мы называем сегодня словом «менталитет».

Вот как описывает европейцев франкоман и космополит, «западник» Николай Михайлович Карамзин, человек абсолютно политически не ангажированный:

«Я не приметил никакой розницы между эстляндцами и лифляндцами, кроме языка и кафтанов: одни носят черные, а другие серые. Языки их сходны; имеют в себе мало собственного, много немецких и даже несколько славянских слов. Я заметил, что они все немецкие слова смягчают в произношении: из чего можно заключить, что слух их нежен; но видя их непроворство, неловкость и недогадливость, всякий должен думать, что они, просто сказать, глуповаты».

А вот так он описывает предшественниц Коко Шанель и Брижит Бардо:

«К француженке у меня не лежит сердце, для того что ее физиономия и ухватки мне не нравятся. Впрочем, можно ее похвалить за опрятность. Лишь только остановимся, извозчик наш Гаврила, которого она зовет Габриелем, должен нести за нею в горницу уборный ларчик ее, и по крайней мере час она помадится, пудрится, притирается, так что всегда надобно ее дожидаться к обеду».

А это о жителях туманного Альбиона:

«Кто скажет вам: "Шумный Лондон!", тот, будьте уверены, никогда не видал его. Многолюден, правда, но тих удивительным образом, не только в сравнении с Парижем, но даже и с Москвою. Кажется, будто здесь люди или со сна не разгулялись, или чрезмерно устали от деятельности и спешат отдыхать. Если бы от времени до времени стук карет не потрясал нерв вашего слуха, то вы, ходя по здешним улицам, могли бы вообразить, что у вас залегли уши. Я входил в разные кофейные домы: двадцать, тридцать человек сидят в глубоком молчании, читают газеты, пьют красное португальское вино, и хорошо, если в десять минут услышите два слова -- какие же? "Your health, gentleman!"-

"Ваше здоровье!" Мудрено ли, что англичане славятся глубокомыслием в философии? Они имеют время думать. Мудрено ли, что ораторы их в парламенте, заговорив, не умеют кончить? Им наскучило молчать дома и в публике».

Ничего вам это не напоминает?

Сегодня «Письма русского путешественника» стоит перечитывать, чтобы понять, что мир не меняется, он прекрасен своим многообразием.

Необходимо сказать, что хоть «Письмами русского путешественника» и зачитывалось не одно поколение, Николаю Михайловичу суждено было остаться в памяти потомков не только писателем-сентименталистом, а более всего историком, автором монументального труда «История государства Российского». Долгие годы о нём бытовало мнение как о придворном историке, сановнике, лояльном к власти, обласканном монархией.

Интеллектуал, гениальный писатель, Николай Михайлович Карамзин, по мнению современников, «постригся в историки», как постригаются в монахи.

Последние годы жизни Карамзин болел и нуждался, будучи почти личным другом императора, о своих заслугах напомнить стеснялся, ничего для себя не просил. Только за год до смерти его дочери удалось выхлопотать для него пенсию. Ему было шестьдесят лет.

Откроем «Письма русского путешественника», их писал молодой, талантливый, любознательный и любопытный, любящий жизнь и весь мир русский писатель Николай Михайлович Карамзин!

Ольга Кузьмина. 4 февраля 2019 года