Виктор Гюго. "Девяносто третий год"

Здравствуйте, дорогие читатели! Не знаю, как вы, но я до сих пор под впечатлением от романов Эрнеста Хемингуэя. На мой взгляд, это тот писатель, творчество которого способно сформировать личность читателя, его мировоззрение, сделать причастным к определённому стилю жизни. Один из романов Хемингуэя называется «Праздник, который всегда с тобой». Париж – любимый город Хемингуэя, там он был счастлив. Город – праздник, город вечной фиесты. А сегодня мы с вами отправимся в то время, когда вся Европа воевала с Францией, а Франция – с Парижем. Мы отправляемся в 1793-й год, в роман Виктора Гюго, который так и называется: «Девяносто третий год».

Существует подлинная история о самой короткой переписке, которая состоялась между Виктором Гюго и его издателем. Гюго написал: «?» Издатель ответил: «!».

Хотя речь шла о рукописи Гюго «Отверженные», но это же можно сказать о его последнем романе «Девяносто третий год». Гениальное пророчество мастера о всех грядущих революциях. Писатель-романтик Гюго, которого нельзя заподозрить в симпатии ни к монархии, ни к диктатуре, говорит о революции, как о величайшей трагедии народа и государства.

Удивительно, но рассказывая о событиях 1793-го года, свидетелем которых он не мог быть, так как родился почти через десять лет после, Гюго заставляет читателя стать судьёй и очевидцем. Конечно, Великая французская революция показана не глазами историка, но кажется, что Гюго написал сценарий на грядущие двести лет с небольшими поправками на географию. Бывший священник Симурден становится пламенным трибуном и тираном революции. Юный аристократ Говен отрекается от своего класса и родни ради торжества идей гуманизма и справедливости, которые он связывает с революцией. Его дядя – маркиз де Лантенак – наоборот, готов отстаивать сословную честь, презрев жалость, сочувствие и сострадание. Он встаёт во главе мятежной Вандеи, его крестьяне готовы идти за своим господином против якобинцев. Извечное противостояние провинции и столицы. Ради кого же совершается революция? Вожди Дантон, Марат и Робеспьер грызутся за власть и влияние. Идёт гражданская война. Всё происходит за гранью морали и здравого смысла.

Революционеры-якобинцы казнят пленных, роялисты по приказу Лантенака расстреливают кормящую мать, детей захватывают в заложники, без колебаний готовы их сжечь живьём. Как объяснить высшую справедливость революции крестьянке Мишель Флешар, у которой убили мужа, сожгли дом, она сама чудом выжила после расстрела, и сейчас у неё на глазах погубят её детей? Разве для неё и ей подобным имеет какое-то значение, что когда революция победит, будет всё хорошо, справедливость восторжествует? Роман заканчивается потрясающе красивым описанием казни на гильотине и самоубийством диктатора революции Симурдена.

Конечно, Флобер и Мопассан написали бы об этом иначе. Но натурализм появится во французской литературе позже. А основоположник французского романтизма Виктор Гюго в гибели за идею справедливости и гуманизма находил нечто прекрасное и возвышенное.

У романов Виктора Гюго хорошая судьба в России, его много издавали, экранизировали. По его произведениям создавались мюзиклы. Его герои стали хрестоматийными. Жан Вальжан, Козетта, Гаврош, Эсмеральда, Квазимодо… Даже те, кто никогда не открывал романы Гюго, без труда вспомнят их сюжетные линии, перескажут фабулу.

Но, на мой взгляд, роман «Девяносто третий год» занимает особое место. Его каждый раз можно читать по-новому. Вернее, дочитывать, открывать незамеченное. Поражаться историческим совпадениям. Переживать новые эмоции.

Давайте сделаем это – откроем роман!

Ольга Кузьмина. 2 сентября 2019 года