Юрий Поляков. "Апофегей"

Здравствуйте, друзья! Продолжим листать старые подшивки журнала «Юность»? Для меня этот журнал — воспоминания: и личные, и связанные с жизнью нашей страны. Восьмидесятые годы для журнала стали особыми, неким завершением «прекрасной эпохи», они были отмечены всплеском, а точнее цунами знаковых произведений, которые поставили диагноз настоящему и составили прогноз на будущее.

«Руководствуясь чисто художественной логикой, мы невольно предсказали все, что случится впоследствии со страной», — написал один из авторов журнала Юрий Поляков.

Его повесть «Апофегей», напечатанную в майском номере «Юности» в 1989 году, я воспринимаю как то самое завершение «прекрасной эпохи», когда прогнозы были ещё только прогнозами, могли сбыться, а могли и нет!

«Апофегей» критики считают ироническим произведением, а у читателей вызвала восторг именно лирическая линия. Почти сразу повесть была выпущена отдельной книгой с полумиллионным тиражом и в течение последних лет издавалась несколько раз. Поляков нажал сразу на несколько болевых точек, поэтому его произведение зацепило читателей.

В повести есть то, что я особенно ценю в литературе — точное попадание в эпоху, детали и колорит которой чувствуешь, если только живёшь в это время.

Вечная, как мир, история: мужчина и женщина любят друг друга, идеально подходят друг другу, хотели и могли пожениться, и у их ребёнка «были бы самые здоровые почки». Но их отношения разрушила ситуация, замешанная на интригах, политике, аппаратных играх и ещё чёрт знает, на чём. Каждый остался на своём берегу.

«… в той жизни, какую ты выбрал, тебе нужна была другая женщина», — сказала она ему.

Ерунда какая! Откуда она знала, какая женщина ему нужна? Ему нужна была она, а ей — он. Он и нашёл другую, и стабильно несчастлив с ней. Она тоже вышла за другого, близкого ей по духу, как она считает, и изо всех сил делает вид, что счастлива, и растит больного ребёнка от того, своего любимого, потому что зачали его случайно, в минуту отчаяния, когда уже расстались, в состоянии глубокого алкогольного опьянения.

В повести есть точное указание на время, то самое, когда она опубликована: 1989 год — перестройка. Вернее, полное разрушение всего и вся. Силу набирает новый лидер. Поляков называет его аббревиатурой БМП — первые буквы имени отчества и фамилии. Он легко узнаваем; его дешёвый популизм, некомпетентность, животное вожделение власти не оставляют сомнений, кто стал его прототипом. Да и сам Поляков этого не скрывал:

«Он в своей карьерной устремленности напоминал огромную сенокосилку, срезающую любую голову на своем пути. Так оно впоследствии и оказалось. Мешает СССР в борьбе за власть? Да ну его — СССР!».

А за десять лет до этого встретились два аспиранта — Надя Печерникова и Валера Чистяков…

Надя — коренная москвичка, родилась в интеллигентной московской семье, у неё было вполне благополучное детство, несмотря на то, что родители развелись. Отец — директор крупного НИИ — продолжает ей помогать, именно он устроил её в аспирантуру, Надя, не стесняясь, говорит об этом. Она живёт по законам системы, играет по правилам. К «руководящей роли КПСС» относится иронично. Именно она для характеристики фантасмагоричности происходящего придумывает словечко «апофегей»:

«Гибрид „апофеоза“ и „апогея“. Получается: а-по-фе-гей…».

Все в восторге, но всем пофиг, что там сказал товарищ Генеральный секретарь. Когда Надя осознаёт, что в науке ей не удастся отстоять свою точку зрения, — уходит. Она не понимает, зачем её любимому Валере «аппаратные игры», почему он всерьез и трепетно относится к партийной карьере. Для паренька из рабочего общежития партия — единственная возможность сесть на кафедре на соседний стул рядом с такой девушкой, как Надя.

«Валера решил учиться, учиться и учиться, потом поступить в аспирантуру и стать научным работником, даже доцентом. Осуществлением своего плана он занялся серьезно и с настырностью паренька из заводского общежития. Чистяков смутно чувствовал: тот факт, что смолоду ему приходилось стоять в очереди в уборную, дает ему некие, еще самому не понятные преимущества в борьбе за существование».

В своей собственной рецензии на свою повесть Юрий Поляков написал, что создавал «свою историю хорошего человека, пошедшего во власть». У Валерия Чистякова был конкретный прототип, которого власть сломала, именно потому, что он был хорошим и честным. Но в повести всё иначе: в финале Валера Чистяков, который, кажется, был на волосок от отстранения от всех благ, которые даёт партийная должность, получает повышение. К возобновлению отношений с Надей и вновь обретённым сыном он не стремится, хотя реально помогает им. Он вновь делает выбор, в его дальнейшей жизни Нади и сына Димы не будет. Будет карьера и нелюбимая, но удобная жена.

На волне успеха повести Юрий Поляков написал сценарий для фильма, который начинается с того, что в начале девяностых Надя вместе с мужем и вылеченным сыном возвращается из Америки, попадает на стихийный митинг и среди новых демократических лидеров видит прежних ярых коммунистов — Валеру Чистякова и Юру Иванушкина. В повести этого нет. Зато есть признание Валеры Наде, что его участие во власти похоже на кружение в хороводе: чтобы что-то сделать, нужно высвободить руки, но тогда твоё место тут же займёт другой. Конечно, никто своё место терять не хочет. Так было всегда, и сегодня очень трудно делать вид, что мы этого не знаем.

По объективным, всем известным обстоятельствам съёмки фильма были отложены, фильм вышел только в 2013 году. Хотя в написании сценария принимал участие сам Юрий Поляков, я считаю, что это совсем другое произведение, оно не цепляет так, как книга.

Хотите узнать, как начиналась «эпоха больших перемен»? Читайте повесть Юрия Полякова.

Ольга Кузьмина. 8 сентября 2025 года