Владимир Сорокин. "Белый квадрат"

Здесь могла быть… нет, не ваша реклама, а рецензия на очередную околопремиальную книгу — «Все, способные дышать дыхание» Линор Горалик. Но осилив три главы, я понял, что ничего не понял, да и как-то не тянет, поэтому взялся за относительно свежего Сорокина, благо он небольшой — сборник «малой прозы» (не рассказов, конкретные жанровые определения к этому писателю неприменимы) под названием «Белый квадрат».

Было весьма интересно, кого в этой книге 2018 года выпуска больше: Сорокина-концептуалиста, за 40 лет до того начавшего писать сборник «Первый субботник», или более актуального на данный момент Сорокина-сатирика. Оказалось — примерно одинаково. Давно уже не молодой Владимир Георгиевич по-прежнему пользуется приёмами, наработанными за свою жизнь, да так щедро, что можно заподозрить самоплагиат. Тут вам и бытовые ситуации, переходящие в полный абсурд, и странные концовки, когда автор будто не знал, чем закончить, и стенограммы снов (наркотического бреда), и многократные повторы одного и того же слова… (В одном из текстов очень долго повторяется фраза «горло прыгаю». Слушал в формате аудиокниги и был потрясён мастерством чтеца, старательно воспроизводившего эту фразу с разными интонациями.)

Пробегусь кратко по всем произведениям сборника.

1. «Красная пирамида». Первый же текст напоминает нам о том, что Сорокин умеет писать красиво и просто, хотя в его случае это не самоцель, а часть литературной игры. В целом же история о том, как простой советский студент узнаёт, что в центре Красной площади стоит некая невидимая «Пирамида Красного Рёва», отдаёт скорее чем-то пелевинским. Концовка у неё довольно скучная, но хотя бы внятная, что для Сорокина редкость.

2. «Ржавая девушка» — самый антисорокинский текст сборника. Юмореска с эротическим подтекстом. Если не знать, что писал ведущий концептуалист-постмодернист, то нипочём и не догадаешься. Видимо, в том и концепция.

3. «Поэты». Здесь уже начинается классический Сорокин, со всей его литературной эрудицией и стилистическими играми. Некий поэт, добиваясь любви некоей поэтессы, пытается победить её в своеобразном состязании на знание стихотворцев Серебряного века. Причём цитаты из творчества этих стихотворцев органично вплетаются в сюжет, демонстрируя нарастание напряжения между героями. Затем следует концовка, на грани фола, но довольно остроумная. Лучший рассказ сборника.

4. «Белый квадрат». На телепередаче под названием «Белый квадрат» (интересно, помнит ли Сорокин о существовании передачи «Красный квадрат» в начале 90-х?) четыре представителя российского среднего класса довольно интересно рассуждают о судьбах родины. Заканчивается сюжет по-сорокински — наркотиками и расчленёнкой. Затем почему-то начинается совсем другая история — из жизни заурядных простолюдинов. В финале Сорокин даёт постмодерниста в полный рост.

5. «Ноготь». Пример типично сорокинского юмора: несколько «приличных семей» во время застолья спорят… как бы это поделикатнее… у кого попа чище. Вслед за фальшивой концовкой — убийством одного из спорщиков — следует настоящая, из серии «понимай, как знаешь».

6. «Фиолетовые лебеди». К святому отшельнику приходит офицер российской армии, пытаясь выяснить, почему уран в баллистических ракетах внезапно превратился в сахар. Самый сатиричный из текстов сборника, где промеж насмешками над милитаризацией общества и зашкаливающей духовностью проскакивает удивительно точная мысль: в России всё — «как бы»: как бы власть, как бы церковь, как бы общество. Только ядерные боеголовки – настоящие… Концовка опять мега-глубокомысленная.

7. «День чекиста». Концептуально оформленная бытовая история о растлении старшеклассницы в советском пионерлагере, без внятного вывода и концовки.

8. «В поле». Сатирическая зарисовка о недалёком будущем, где на потеху толпе инсценируются пытки режиссёра Мейерхольда в чекистском застенке.

9. «Платок». Опять-таки: если убрать концептуальную шелуху, останется бытовая история, странноватая, но не более того.

Подводя итоги, скажу: это по-прежнему Сорокин-лайт, давно уже не пытающийся никого шокировать, но писать не разучившийся, хотя сказать ему особо нечего, кроме «всё мрачно». Читается, тем не менее, легко, в отличие от ранних хардкорно-концептуалистских работ писателя — пожалуй, из всего, что я прочёл у Сорокина, это ближе всего к традиционной литературе.

Андрей Кузечкин. 21 февраля 2020 года