Руссо туристо облико морале (16+)

В первой и единственной на тот момент школе, построенной для детей советских специалистов в монгольском городе Эрденете, на уроках иностранного языка, в отличие от других предметов, класс делился на две группы, одна из которых изучала английскиий, а другая – французский или немецкий. Коллега, с которой жена делила класс, преподавала французский. Была она недавней выпускницей МГИМО, но, кроме этого, она была дочерью начальника отдела планирования международных отношений МИДа СССР и женой секретаря консульства в Эрденете, да ещё носящего фамилию Лавренёв, которой его наградил известный в СССР дед, втор повести «Сорок первый» Борис Сергеев, чей псевдоним был Лавренёв. В Монголии Лёша Лавренёв с большим нетерпением нарабатывал стаж для получения места в посольстве более престижной страны и, действительно, после года работы был переведён во Францию. Марина, жена Лёши, была не очень обрадована, поскольку прожила в Париже с родителями 10 лет, окончила там школу, и ей было неинтересно возвращаться туда, где она провела своё детство. Мы были очень дружны, и в частых застольях у нас в доме Марина, любившая крепко выпить, под воздействием хорошего самогона – а гнал я исключительно вкусный и крепчайший напиток двойной перегонки из чисто сахарной бормотухи-браги, ароматизированной добавлением в неё корок и мякоти мандаринов и апельсинов, пропуская готовый продукт через фильтр из древесного угля, очищенный марганцем и настоянный на дубовых корочках… Так вот, после третьей рюмки этой прелести Марина произносила такие тексты о зарубежном быте советских дипломатов и о советской власти в целом, что Алексей хватался за голову и умоляюще попискивал:

– Марина, пожалуйста, прошу тебя, не надо так...

Один из рассказов Марины.

В то лето, в связи с какими-то событиями, посольские были лишены летних отпусков. Родители не полетели в отпуск в Москву, как обычно, а сутками пропадали в посольстве, и Марина на школьных каникулах перед 10-м классом маялась от летней жары, шатаясь по посольству или по раскалённым парижским улицам. В один из таких дней в посольском коридоре её остановил сотрудник, отвечавший за сопровождение советских делегаций, и слёзно умолил поработать гидом с делегацией Верховного Совета Таджикской ССР, потому как ему за два дня обрыдли их постные рожи и полное отсутствие их интереса к Парижу.

Марина обрадовалась возможности развеять скуку и на посольском автобусике помчалась в гостиницу. Делегация состояла из десятка депутатов-хлопкоробов мужеского полу, одетых в одинаковые кладбищенского вида, кургузые чёрные двубортные костюмы, белые рубашки, чёрные галстуки и башмаки. Их головы прикрывали национальные чёрные с белым тюбетейки. И эту «похоронную процессию» проказница решила повезти на Пляс Пигаль. Автобусик подвёз их к границе 9-го муниципального округа Парижа, где начинался этот известный на весь мир, за исключением таджикских кишлаков, район красных фонарей и секс-шопов. Сгрудившись вокруг Марины, законодатели из Таджикистана вступили на землю порока, ещё не осознавая, куда привезла их советская школьница. По команде «посмотрите направо, посмотрите налево» они послушно поворачивали головы, не совсем понимая, о чём щебечет гид в силу слабого знания русского языка и полного отсутствия знаний о площади, на которой их просвещала проказница. До тех пор, пока они не увидели ЭТО. Это был гигантский рекламный щит высотой с трехэтажный дом около одного из секс-шопов, на котором на всю высоту щита был натуралистически изображён эрегированный символ мужского достоинства. Делегация замерла, на лицах законодателей застыл ужас, их шеи окаменели, и весь дальнейший путь их головы не реагировали на команды «посмотрите направо, посмотрите налево», а смотрели строго под ноги. По возвращении в гостиницу гости пожаловались в посольство, и Марину в наказание отправили в Москву к бабушке, что и было заветной целью разбойницы – улизнуть хоть на пару месяцев от родительской опеки и от «занудства и тоски» парижской жизни.

Февраль 2018 года