Чемодан с икрой, или "Штирлиц никогда не был так близок к провалу". Исповедь еврея-браконьера

Шёл третий год отказа нам в выезде на ПМЖ. Я ещё обивал пороги разных учреждений, надеясь убедить в его, отказа, неправомерности, упирая в одном случае на мои заслуги (дескать, несправедливо отказывать нам в выезде по причине моей безупречной работы), а в другом – на тёмные стороны моей биографии (мол, непатриотичное желание уехать на ПМЖ позвoлит нам надеяться на невозможность дальнейшего пребывания в стране победившего социализма). С этими противоположными мотивами я регулярно посещал не только наш городской, но и союзный ОВиР в Москве и даже имел беседу с его начальником – полковником Зотовым. Для того чтобы эта беседа состоялась, необходимо было, как сказал мой московский знакомец, имеющий связи в ОВиРе и около, «подмазать» в двух местах: в одном, чтобы получить очередь на попадание в ОВиР, а во втором – чтобы попасть на приём к Зотову. Я спросил его о размере мзды.

«Учитывая твоё пролетарское происхождение и давность наших отношений, -снисходительно сказал он, – что ты можешь предложить?»

Я говорю: «Денег нету. Есть серебряный портсигар граммов на 150 и икона XVIII века».

«Это, – говорит он, – за очередь, а Зотову?»

«Ну, подскажи», – говорю я.

«Слушай, ты же с Волги. Можешь организовать килограмма три икры и осетра? Это будет в самый раз».

С этого момента началась моя биография браконьера.

Я позвонил давнему другу – мастеру спорта по водному поло, давно оставившему спорт и служившему в Рыбнадзоре: выручай!

«Значит так, – начал он, – икру возьмёшь у (он назвал имя и адрес на Спартановке), а осетра сам поймаешь с этим же человечком. Я дам ему окно».

В назначенный день, ближе к ночи, я с новым знакомым, которого по дороге подобрал в Спартановке, на моём стареньком «москвичке» переехали по плотине ГЭС на левый берег Волги, свернули направо с асфальта на грунтовку и через пару минут ...

«Стой, – приказал Вася (для удобства назову его так), – потуши фары и скинь провод с «лягушки», чтоб стоп-сигналы не загорались, когда тормозить будешь».

В полной темноте (время было почти десять) мы проехали ещё с километр и выехали к небольшому затону.

«Приехали. Давай ахан ставить», – скомандовал Вася.

Он достал из багажника сеть и небольшой деревянный плотик, привязал один конец сети к палке, которую воткнул метрах в пяти от берега, сеть же с большим камнем, к которому привязал второй конец сети, уложил на плотик.

«Чо сидишь? Давай плыви». Я полез в воду. Поплыл от берега. Плотик толкал впереди себя. Специально уложенная сеть петлями соскальзывала с плотика и уходила под воду. Метров через пятьдесят последняя петля соскользнула с плотика, я столкнул камень и поплыл назад.

«Молоток, нормально ахан выставил», – похвалил меня Вася. «Доставай, чо там у тебя», – сказал он и начал расстилать на песке плащ-палатку. Я достал 0,5 «Столичной и всё, что к ней положено. В темноте мы распили эту «поллитру», закусили и улеглись на плащ-палатке вздремнуть.

«Вставай, время, а то не успеем пока окно открыто», – разбудил меня Вася.

Я с трудом открыл глаза, глянул на часы. Было около четырёх утра.

«Давай ахан снимать». Вдвоём мы начали выбирать сеть. Через минуту почувствовали рывки, и показался из воды метровый осётр. Вася ловко вытащил его из сети, оглушил и отбросил подальше от воды. Ещё через минуту мы вытащили второго осетра. Этот был побольше первого, метра полтора.

«Этого себе возьмёшь», – буркнул Вася и начал быстро освобождать осетров от икры.

«Ну, чо, у тебя больше ничего нету?» – с надеждой спросил Вася.

«Есть, есть», – сказал я и достал вторую «поллитру». Утренний холод снял похмелье, и вторая пошла не хуже первой.

Мы погрузили сеть, плотик, банки с икрой и осетров в багажник и потихоньку тронулись. На подъезде к ГЭС, перед постом ГАИ, Вася повернулся ко мне: «Притормози».

Он опустил стекло, о чём-то вполголоса переговорил с подошедшим лейтенантом.

«Трогай, – махнул он рукой, – чуть не опоздали, ещё полчаса, и наше окно закрылось бы. Этот бы сменился, а сменщик мог заставить открыть багажник. Хрен его знает, чо бы он сделал. Это было бы уже не наше окно».

Я вспомнил, что недавно вышел указ об ужесточении борьбы с браконьерством, и наш груз вполне мог тянуть на 2-3 года отсидки.

В Спартановке я помог Васе донести мешки с сетями, осетром и банками до его квартиры, забрал из холодильника, который был под завязку забит банками с икрой, приготовленную для меня трёхлитровую банку и поторопился домой – надо было успеть принять душ, переодеться, пристроить в чемодан осетра с икрой и, с заранее купленным билетом, успеть на самолёт в Москву.

Осетра я положил на дно чемодана, согнув его полукольцом вокруг банки с икрой, прикрыл сверху мешком, а портсигар с иконой сунул во внутренний карман на крышке чемодана.

Но опасность ждала меня впереди – там, где её уже не должно было быть. Приехав в аэропорт за два часа до посадки, я зашёл в отделение милиции, где меня ждал дежурный капитан – мой давний знакомец. Мы с ним уговорили бутылку грузинского три звёздочки, и два сержанта под руки довели меня до трапа за десять минут до взлёта, всунув мне в карман корешок бирки от сданного ими моего чемодана. Проснулся я в Москве, с трудом соображая, где я и зачем прилетел, дошёл до накопителя и стал ждать багаж. Багаж прибыл, я взял свой чемодан и двинулся к выходу. Беспечно показываю проверяющей тётке корешок от бирки, она начинает искать бирку на чемодане, и я с ужасом вижу, что бирки нету. Оторвалась и потерялась. Тётка командует: «Скажите, что у вас в чемодане, и откройте его, я проверю». Вот тут мне по-настоящему стало плохо. Сдавленным голосом я начал перечислять содержимое, трясущимися руками пытаясь открыть замки: «Портсигар, икона, мешок...» Я приоткрыл крышку чемодана, достал из кармана икону, тётка бросила взгляд на мешок: «Ладно, давай проходи».

Всё привезённое мною попало по назначению, но не предотвратило очередной отказ в выезде на ПМЖ. 

7 ноября 2017 года