Человек из КГБ

В тот год в большом заволжском селе на молодую пару безграмотных крестьян Пелагею и Василия обрушилось столько, что другим на всю жизнь хватило бы: свадьба ранней зимой, скорая беременность молодой жены, начало Первой мировой войны, призыв в армию молодого супруга, его смерть в первом же бою в конце лета 1914 года и рождение сына в конце осени. И всё это в один год.

Молодая мать осталась одна с новорожденным и хоть сама грамоте не была обучена и в документах расписывалась крестиком – с детства в прислугах у барыни, не до учёбы – постаралась, чтобы сын грамоте выучился. К концу Гражданской сын поступил в сельскую десятилетку и окончил её аккурат к призыву в Pабоче-крестьянскую Красную. В армии, однако, службу не проходил, а как грамотный из крестьян был направлен на учёбу в Военное училище войск НКВД.

Трагический в жизни страны 37-ой молодой военный встретил в должности Начальника районного отдела НКВД в глухом, между Волгой и Доном, сельском райцентре. Там же влюбился в студентку местного техникума, с которой вскоре сыграли свадьбу и родили первую дочь. Вторая дочь родилась через полтора года уже в большом областном центре, куда он был переведён с повышением по службе. К началу войны у него на петлицах краснели уже три шпалы, а Сталинградскую битву заканчивал в звании майора с двумя дырками на кителе для орденов и двумя дырками на теле от немецких пуль. Дошёл до Берлина, где после окончания войны задержался почти на год в должности командира спецподразделения.

Вернулся с войны с одним аккордеоном Weltmeister ¾ – наградой от командования за добросовестную службу по пресечению мародёрства и насилия в оккупированной зоне. В областном управлении КГБ для возвратившегося фронтовика нашлась работа по специальности. Дочери подрастали, звания прибавлялись, жизнь налаживалась.

В середине пятидесятых послали его в одну из стран соцлагеря. Семью поселили в живописном посёлке в отдельном доме, где по соседству, с одной стороны, был дом премьер-министра страны, с другой – дом посла ССС, будущего Генсека. И всё было хорошо до того момента, пока не началось в стране восстание. На пятый день восстания сосед-премьер сбежал в СССР, посол заперся в посольстве, а человек, отправив на бронетраспортёре в аэропорт жену и подростков-дочерей, остался защищать посольство.

Вернулся он к семье через год – из госпиталя, с очередной дыркой на кителе и на теле. Вскорости был он направлен в одну из неспокойных прибалтийских республик. Опять семья потянулась на новое место: жена с неудовольствием, дочери с радостью, человек по приказу. Пока он с «лесными братьями» выяснял отношения, дочери окончили школу, вернулись в родной город, поступили в институт, а мать разрывалась, мотаясь через пол-Союза то к мужу в госпиталь, где он лежал с очередной дыркой уже от «братской» пули, то к дочерям на выданье – как бы чего с ними не приключилось. Выписался из госпиталя в полковничьем звании, продолжил службу, а жена всё реже и реже стала приезжать, всё больше уделяла внимания дочерям, особенно замужней старшей, у которой родилась внучка.

Ну, и ещё не старый, крепкий мужик, лишённый женской ласки, неаккуратно нырнул налево, что стало известно начальству и очень им не поощрялось, да к тому же не то шифровальщик, не то писарь из его отдела в это же время с документами слинял на Запад, оставив после себя не только проблемы начальнику отдела, но и записку, мол, «акул-то вы ловили, а паучка в уголке не приметили». Местное республиканское начальство, обоснованно не любившее представителей старшего брата, подсуетилось, и человека отправили в отставку.

Тихо и скромно в отставке прожил он с женой в маленькой квартире, оставшейся с послевоенных времён, отдал замуж младшую дочь, дождался внуков, что-то не поделил с женой – разъехались, разменяв квартиру, был приглашён в управление, когда младшая дочь с мужем-евреем подали документы на выезд, где на вопрос: «Петро, ты в курсе, куда твоя дочь лыжи навострила?" – ответил: «Она взрослая, сама знает, что делает» – и оставил этот свет во сне, в одиночестве холостяцкой квартиры, где через два дня его тело было обнаружено старшим зятем.

Я написал не с целью обелить или обличить – ему уже всё равно, что о нём скажут. Просто у моего тестя скоро день рождения.

Сентябрь 2017 года