"Пышка" эпохи развитoго социализма (16+)

На нашем восьмом этаже было шесть квартир. Все соседи жили дружно, без напоминаний в очередь мыли лестничную площадку и знали друг о друге почти всё: где кто работает, сколько получает, как живут промеж себя, как получили квартиру и другие типовые житейские подробности, исключавшие зависть, поскольку были у всех одинаково социалистическими.

Слева, в однокомнатной квартире жила мать-одиночка с девочкой-дошкольницей. Квартиру эту она получила как вдова воина, погибшего в Чехословакии. Это теперь погибших воинов закапывают в безымянных могилах, как в скотомогильниках, а в те времена их хоронили с почётом и вдовам, вот, даже квартиры давали.

На другой стороне площадки, тоже слева, жила пара пожилых пенсионеров. Квартиру они получили потому, что их частный домик в овраге на «Балканах» шёл «под снос» – это было время активной засыпки оврагов в Волгограде.

В квартире прямо напротив нашей жила сначала семья командира ТУ-134, а потом, когда его перевели в другой отряд, семья актёра ТЮЗа. Играл он главные роли и в семье, и в театре, Сирано, к примеру, а так же был моим партнёром по воскресной «пулечке».

С другой стороны от актёра жила семья охранника с кондитерской фабрики. Он был любимец этажа, поскольку не жадничал и продавал соседям ворованные конфеты и сгущёнку по ценам ниже магазинных. 

И, наконец, справа от нас жил почётный пенсионер, ветеран войны и труда. Он ни то тридцать, ни то сорок лет проработал кузнецом на одном из первенцев советских пятилеток – Сталинградском Тракторном Заводе, откуда в 41-м ушёл на фронт и куда в 46-м, после «японской» вернулся. Был он глуховат и малословен, мал ростом, лысоват, краснолиц и мускулист. Мускулы, как надутые шары, перекатывались на его груди, руках и икрах кривых, волосатых ног. Супруга его была сухонькая, маленькая старушка, по-деревенски повязанная платком, вечно куда-то торопящаяся и всегда нас выручавшая пятёркой до получки. Вот они-то и стали главными героями того, что случилось на нашей площадке в один из летних вечеров на пятьдесят четвёртом году советской власти.

B один из летних вечеров, когда мы с женой наблюдали, как на телеэкране наполняются закрома нашей родины, c лестничной площадки раздались крики «Рятуйте, люди добрые! Спасите!!» и прочие громкие мольбы о помощи. Я выскочил на площадку. Из одновременно открывающихся дверей выбегали испуганные соседи, а артист даже с молотком в руке. Кричала жена кузнеца. Кричала надсадно, перемежая крики о помощи с проклятьями в чей-то адрес, указывая на открытую в их квартире дверь. Я опасливо зашёл в квартиру. На стуле сидел голый кузнец и пытался ногой попасть в трусы. Ему мешало волнение и рабочее состояние того, что он пытался спрятать в трусах. Слева, свесив ноги с кровати, сидела худенькая «вокзальная». В советской иерархии падших «вокзальные» находились в самом низу, после «плечевых». Сидела она голая, прикрывала низ живота скомканной одеждой, плакала и сквозь слёзы повторяла: «Oтдай пятёрку, обещал же». Я вышел из комнаты, соседи стали расходиться, бабка перестала орать и только, всхлипывая, повторяла: «Паразит, а? Паразит». Я не знаю, чем для этих троих закончился тот вечер. После бабка рассказала жене, что ездила к дочке в Москву, а когда вернулась, увидела это безобразие. Дед не выдержал долгой разлуки (бедная бабка, представляю, что ей по ночам доставалось!) и привёл с вокзала «скорую помощь» за пять рублей.

А мне до сих пор жалко ту девчонку с её слёзной просьбой «Отдай пятёрку, обещал же»…

Сентябрь 2017 года