Завещание Калиостро. Наследники

Наши дни. Швейцария. Цюрих. Адвокатская контора Макса Гоше.

Эту клиентку адвокат Макс Гоше принимал особо конфиденциально. Таковы были условия договора, который она заключила, и баснословная сумма гонорара, который она внесла предоплатой. Он уже знал, что это Лола Гюли - владелица модельного агентства «Гюзель», в которое принимали девушек мусульманок. Агентство открылось в Париже только в этом году, но его манекенщицы уже были замечены на показах и привлекли внимание гламурной прессы и в Риме, и в Милане, и в Ницце. Как всегда, Макс внимательно слушал и незаметно для клиентки разглядывал её. Волосы, кожа ногти, фигура могут рассказать о человеке гораздо больше, чем его слова. Лола была чудо как хороша: осиная талия, длинные стройные ноги, бездонно-карие глаза в пол-лица, по плечам огненными струйками сбегали ярко-рыжие волосы. Но Макс уже разглядел возле пробора едва заметную чёрную ниточку-паутинку: это значит, что натуральный цвет волос у Лолы - чёрный, как крыло ворона, это стилисты её покрасили, может быть, потому, что у Лолы уже есть седина, наверное, есть – судя по тому, что ей пришлось пережить. Руки у неё - ухоженные с дизайнерским маникюром, но на указательных пальцах с трудом, но можно разглядеть едва заметные тёмные пятнышки – это значит, что девушке приходилось хватать голыми руками горячую посуду с огня. Макс слушал её очень внимательно. В Москве у Лолы убили мужа, и она хотела правосудия: найти настоящего убийцу. Всё это не вызывало у Макса энтузиазма: придётся ехать в Россию и заниматься частным расследованием. Московская полиция и следственный комитет не любят, когда вмешиваются в их дела, особенно иностранные сыщики, значит, ему будут не помогать, а скорее мешать. Информацией никто не поделится, всё придётся добывать самому. В Москву Максу ехать не хотелось, это странно – ведь он русский! В Париж уехал с родителями в начале прошлого века. Но не испытывал ностальгии. Той России, которую он помнил учеником нулевого класса Саратовской гимназии, уже не было, а то, что возникло на территории бывшей Российской империи, он своей родиной не считал. Несколько лет назад он вместе со своей третьей женой приезжал в Россию по туристической визе, Анна очень хотела увидеть Московский Кремль, Санкт-Петербург, Валаам, Кижи. Всё это они, конечно увидели. Анна по-детски радовалась, фотографировала. Макс молчал, раздражался. Всё дорого, бессмысленно, сервис ужасный.

Конечно, в последние постперестроечные годы, по служебной надобности, ему не раз и не два приходилось ездить в Россию. Но он всегда старался сократить визит до минимума: аэропорт, отель, офис – адью! Рим, Токио, Стамбул, Манила, но только не Москва, не Россия!

Он осторожно спросил:

- Мадам Гюли, преступление против вашего мужа было совершено в России, не удобнее ли Вам было бы обратиться к детективам в Москве?

- Я не могу поехать в Москву, у меня нет российского гражданства, а визу не дают даже моим манекенщицам, считают нас шахидками, террористками.

- Кто порекомендовал Вам моё агентство?

- Сын моего мужа от первого брака.

Лола говорила по-французски, но постоянно сбивалась на русский, который, очевидно, тоже не был для неё родным.

Макс наудачу предложил:

- Мадам Гюли, Вы можете говорить по-русски, это ведь Ваш родной язык?

- Нет, мой родной язык абхазский, русский я учила в школе, потом русскому и французскому языку меня учил мой муж, он был очень образованным человеком.

- Ваш муж был абхаз?

- Он хотел, чтобы его считали абхазом, Гогушем Гулиа, на самом деле он был русским, его звали Фёдор Рудаков.

Макс замер:

- Как звали вашего мужа, мадам Гюли?

Нижний Новгород. Улица адмирала Нахимова. Двухкомнатная квартира. Еремеев.

- Володя, ну что ты всё сидишь? Всё давно закончилось. Поезжай в Москву, мирись с Ритой.

- Риты нет в Москве, она в Париже.

- Значит, поезжай в Париж!

- Это бессмысленно, мама! Рите я не нужен.

- Тогда разводись! Делите имущество! У вас в Москве такая квартира! И всего полно нажито! Всё ей оставишь?

- Мама, я ничего не наживал! Там всё останется моим сыновьям, твоим внукам, между прочим. А развелась со мной Рита два месяца назад.

Нижний Новгород. Улица Автозаводская. Однокомнатная квартира на девятом этаже панельного дома.

Каждую ночь ей снится один и тот же сон. Она не помнит его. Но просыпается необыкновенно счастливой. Так хорошо ей бывает только тогда, когда она представляет себя маленькой девочкой - Джессикой. Она живёт с мамой и папой в большом доме на берегу океана. Её любимую куклу зовут Грейс, ещё есть шотландская овчарка Канди, на каникулы из колледжа приедет старший брат Мартин, он весёлый, заводной. На Рождество бабушка обязательно привезёт подарки.

Но реальность возвращает её в панельную однушку на окраине города.

Бабушка не приедет, она умерла. Мама её знать не хочет и денег не даст. И зовут её не Джессика, а Вера Федотова. Ей тридцать семь лет. Она мать – одиночка с пятилетним сыном. Неделю назад её уволили с работы. А ещё у неё огромный кредит, она его не выплатит, даже если продаст с себя всё, а сама пойдёт на панель. Пошла бы, да не тот товарный вид. На панели ей дадут один рубль, и то, чтобы отошла в сторону. Вчера она нашла в интернете тот сайт, дала объявление. Ей сразу же ответили, назначили встречу, объявление просили удалить. Объявление она удалила, и на встречу пойдёт: будь, что будет! Она выкрутится. Лишь бы Ваньке было хорошо!

Макс Гоше.

Так значит, мужа Лолы звали Фёдор Ильич Рудаков! Неужели это совпадение? Не может быть! В двадцать девятом брат приезжал к нему в Париж, звал с собой в Советскую Россию, но у Максима уже была Мари и мальчики, два магазина и нотариальная контора, и звали его уже не Максим Ильич, а Макс, - быть респектабельным французским буржуа ему нравилось гораздо больше, чем советским гражданином. Поэтому он отказался. Мама и сестра Зоя поехали вместе с Фёдором. Он оставил у Макса, часть своего архива, уехал, и больше они не виделись. Так это Фёдора убили в Москве год назад! Сколько же ему было лет?

 А сколько лет самому Максу? Все эти годы его выручала необыкновенная интуиция. В далёком тридцать восьмом году двадцатого столетья он продал свои магазины и конторы в Париже и перебрался за океан в сытый благополучный Лос-Анджелес, через год в Европе заполыхало. Америка хоть и вступила в войну, но, тем не менее, сделала на этом свой гешефт. Бизнес Макса укрепился и расширился. Америка - страна юристов, хорошие адвокаты здесь всегда были востребованы. Мальчики Макса окончили Бостон и пришли отцовский бизнес. В шестьдесят пятом он похоронил Мари, оставил бизнес детям, а сам поехал в Европу. Сыновья с ним ехать отказались, как он когда – то отказался ехать с матерью, братом и сестрой. Они были стопроцентными американцами, и желание отца умереть на Родине воспринимали как причуду. Впрочем, насчёт Родины и умереть не сложилось. Где его Родина – Россия или Франция? Да и смерть, и старость задержались где-то в пути. Он понял, что с ним происходит, когда открыл архив Фёдора и прочитал статью в еженедельнике «Домашний доктор». Он менял города и страны, похоронил вторую жену, которая вдвое была моложе его, но последние пятьдесят лет жизни видел в зеркале одно и то же лицо, без изменений. Он трижды менял гражданства, дату рождения и фамилии в паспорте, потому что выглядеть в девяносто с хвостиком моложавым пятидесятилетним мужчиной было просто опасно. Макс не хотел стать сенсацией геронтологов, чтобы его заперли в лаборатории научно-исследовательского института, как подопытное животное.

И вот теперь, в сто с небольшим лет, он прекрасно выглядел, прекрасно себя чувствовал, был женат на молодой красавице и занимался любимым делом. Теперь ему предстоит ехать в Россию, чтобы расследовать гибель брата, который был старше его на пятнадцать лет.

Нижний Новгород. Кафе «Ренессанс». Вера Федотова.

В таком пафосном дорогом месте Вера была впервые. Она стеснялась, когда сдавала в гардероб свою старую курточку на вытертом синтепоне. Старательно прятала под столом ноги в потрескавшихся китайских сапожках. Но ей даже полнамёка не сделали, что это место не для неё. Как королеву, проводили в отдельный кабинет, который был обит бархатом изнутри и напоминал шкатулку для драгоценностей. Правда, Веру вряд ли можно было считать драгоценностью, она скорее похожа на дешёвую бижутерию с облупившейся позолотой.

В большой пузатый бокал на самое донышко ей налили вина, наверное, очень дорогого. Какого-нибудь 18…года. Вера уже знала, что настоящие французские сухие вина пьют из таких вот пузатых бокалов. А не из маленьких рюмочек. Нужно не спеша поднять бокал за ножку, поднести к губам, отпить совсем чуть-чуть и так же не спеша поставить бокал на место. Нельзя пить залпом, чокаться, произносить тосты, морщиться, жеманно махать рукой, закусывать. А закусить очень хотелось. Рисунок вина был терпко-кислый, а Вера любит сладенькие мускаты, кагоры. Но она уже знает, что это вкус быдла, к которому она, собственно, и принадлежит, потому что выросла на рабочей окраине. Настоящие аристократы пьют такие вот горько-кислые сухие вина из пузатых бокалов. А сколько на столе дорогой еды! Ей столько не съесть. Как бы незаметно уложить всё это в пакет – отнести Ваньке – ему такое и не снилось! Попробовал бы вот этого удивительного мяса. Но нельзя! Напротив сидят её работодатели. Холёный господин и строгая дамочка, похожая на учительницу старших классов. Они будто читают её мысли:

- Вера мы сделали заказ на кухне: такое же меню. Вам упакуют и доставят домой. Угостите сына. Не надо стесняться. Мы же берём вас на работу! Поэтому должны знать о Вас всё. Скажите: ваш ребёнок здоров?

- Здоров! Здоров! Я во время беременности не пила, не курила, гуляла много, питалась нормально. Я ведь Ванечку для себя родила, чтоб была радость и утешение. Так что можете не беспокоиться. Ведь когда из детдома берут, там родители или наркоманы, или алкаши, дети умственно отсталые. А у Ванечки – самое высокое айкью в группе!

-Что!?

Айкью! Мы в садике тест проходили!

-А кто отец Вани?

-Тут всё в порядке! Можете не беспокоиться! Он ни на что не будет претендовать. Он про Ваню даже не знает. Я ведь не мужа себе искала, а отца для ребёнка, ну, чтоб забеременеть, чтоб здоровый был, без вредных привычек. Он совсем парень молодой. На десять лет меня моложе. Я ещё его на прежней работе приглядела. Я его к себе позвала, он сразу понял всё. Он думал, я развлечься хочу. Ему интересно было, ну, сами понимаете, с женщиной первый раз. А я его уж потом больше не звала. Он и рад: девчонок полно молодых. Зачем ему тётка тридцатилетняя? А у меня, Ванечка - единственная радость. Кроме бабушки никого не было. А бабушка умерла.

- Как же Вы, Вера решились отдать такого ребёнка, ведь рожали для себя, чтоб была радость и утешение?

- Так я это ради Ванечки и делаю! Если он будет жить в богатой обеспеченной семье, для меня это будет радость и утешение. А мне кредит не выплатить. Коллекторы угрожают, квартиру могут отобрать. Что будет, если на улице останемся?

- Коллекторы всегда угрожают, а насчёт квартиры – неправда! Жильё не могут отобрать, если оно единственное, а большой у вас кредит?

- Два миллиона, плюс проценты.

- Как же вам одинокой матери с маленькой зарплатой дали такой кредит?

- Так это не мне, мужу.

- Вы замужем?

-Уже нет, мы не расписаны были. Я с ним в прошлом году познакомилась. Он сразу ко мне переехал. Ванечку полюбил. Зарабатывал много. Всё в дом нёс. Я думала, вот и встретила своё счастье. А он мне говорит: что нам в твоей однушке ютиться? Давай кредит возьмём. Квартиру нормальную купим. У него зарплата большая была. Он документы быстро собрал. Я поручительство подписала. Он почти сразу исчез. В банке сказали: раз вы поручитель – вы и платите. Я хотела заявление на розыск подать, но в полиции отказались принимать. Он же Вам, говорят, не муж! Вас никто не неволил поручительство подписывать.

- Ну, это уж полная ерунда! Заявление у Вас должны были принять, просто поняли, что за Вас заступиться некому, а сами Вы не очень разбираетесь, вот и не захотели возиться. Вера, а почему вам мама не помогла?

- Я с бабушкой выросла, мама от меня ещё в роддоме отказалась. Меня хотели в дом малютки отдать, а бабушка не позволила. Я понимаю, вы думаете, у Ванечки наследственность плохая, раз от меня мама отказалась, и я вроде бы, тоже ребёнка отдаю. Но моя мама совсем молодая была, когда меня родила, ей восемнадцать всего было. Её из института хотели исключить и из комсомола, она даже из окна чуть не бросилась!

- Ну, а потом? Почему она Вас к себе не взяла? Вы же были хорошей девочкой, бабушку слушались…

- Мама потом замуж вышла, у неё муж, дети. Как она могла всё рассказать? Ей очень стыдно было. Я ей напоминала о плохом.

- Ну, вот что, Вера, ваш Ваня для усыновления не подходит. Он уже большой. Любит Вас, привязан к Вам. Для новой семьи это может стать душевной драмой, причинить страдания. Если бы вы были наркоманкой или алкоголичкой – всё было бы проще. Но вы положительная, целеустремлённая женщина. Сейчас вы в беде, но получив деньги, Вы решите свои проблемы, и кто тогда поручится, что вы не потребуете ребёнка назад? И закон будет на вашей стороне. Мы не можем подвергать своих клиентов такому риску.

- А как же тогда? Почему же вы меня пригласили, если Ваня не подходит?

- Действительно, Ваня не подходит, но Вы родите другого ребёнка. Его как раз и можно будет передать на усыновление.

Вера покраснела:

-Значит, я должна буду забеременеть? Как же тогда?

- Вера! Ваша дремучесть убивает! Сейчас даже дети знают про экстракорпоральное оплодотворение! Вам просто в клинике подсадят чужую оплодотворённую яйцеклетку. Вы будете инкубатором. Этот ребёнок будет вам не родной. Вы даже не увидите его, не успеете привязаться. Для его настоящих родителей вы будете святой. Это нормальная услуга. Кстати хорошо оплачиваемая! О кредите сможете забыть!

- Вы мне денег дадите?

- Не совсем так. Но деньги вы получите. Гораздо больше, чем ваш кредит. Нужно будет пройти обследование. Вы здоровы?

- Да! Да!

- Значит, будем заключать договор.

Виктор Савицкий и Марго, час спустя.

- Как она тебе?

- Хочешь услышать мнение психолога?

- Именно.

- Наелась и ушла. Деньги пообещали – поверила. Таких лохушек на каждой автобусной остановке можно найти десяток. А с кредитом – тоже ваша разработка?

- Не – а! она сама влипла. К ней, как раз, на остановке подошёл такой вот психолог. Сейчас психологи на каждом шагу.

- Во всяком случае, историю своей матери, со слов бабушки, пересказывает правдиво. Только странно всё. Вера родилась в середине семидесятых. Тогда боролись за рождаемость. Одиноким матерям ворота дёгтем не мазали. А тут и из комсомола исключают, и в окно девушка бросается. Нелепо!

- Всё дело в том, кто отец ребёнка. Ты в середине семидесятых ещё пионеркой была, а я служил, знаешь – где. Если девушка встречалась с иностранцем, принимала от него подарки, валюту – её объявляли проституткой, она попадала в нашу разработку, ей делали интересное предложение, и тут уж - или соглашайся, или из окна выбрасывайся.

- Кстати можно выяснить, кто отец Веры. Вузов тогда в городе Горьком было не так уж много. Однокурсников девушки, которую исключали из комсомола, и которая хотела выброситься из окна, будет найти несложно. Им сейчас лет по пятьдесят пять. Полные сил люди. Без склероза.

- Я знаю, кто отец Веры. Именно поэтому она попала в наш список.

Кстати, твой Володя сейчас здесь. Хочешь увидеть его?

- Ещё увижу.

Квартира на Гоголевском бульваре. Нестор Гулиа.

Он смотрел на себя в зеркало и понимал, что стареет. Возле губ и на лбу пролегли глубокие морщины. Пожалуй, теперь он выглядит гораздо старше своих тридцати пяти лет. Что же тогда с Андреем ведь ему почти сто!

Неужели механизм сломался? Смерть одного из бессмертных обрушила всю пирамиду. Со смертью отца в их дом пришли заботы, какие бывают у обычных людей. Похороны, поминки, хлопоты о месте на кладбище, оформление документов. В Москве объявилась Лола со своей абхазской роднёй. Они жаждали кровной мести и хотели похоронить отца непременно в Абхазии. Нестору удалось всё разрулить. Лолу с детьми он отправил в Париж, убедив её, что ей грозит опасность. Андрея в эти дни он почти не видел. Он вдруг почувствовал себя обыкновенным человеком с обыкновенными человеческими заботами. А ведь он мог стать им гораздо раньше: заниматься любимой наукой, а не выполнять поручения Андрея, жить вместе с Алочкой, выдать замуж сестренку Эллу и носить гостинцы племянникам. Вместо этого, в погоне за мистическим бессмертием, он жил в мемориальном музее, который ненавидел, похоронил дорогих ему людей.

Уже почти год, он выходит из квартиры только по крайней необходимости: в магазин, потому что нужно что-то есть, чтобы не умереть с голоду, на допросы к следователю.

Перед глазами постоянно, как видеоролик, крутится картинка: тёмная фигура в дверном проёме, вспышка пистолетного выстрела, отец, завалившийся на бок, кровь на полу. Потом откуда - то проявился его бывший «шеф» Еремеев, почти сразу приехала полиция. Начались следственные действия, допросы. Больше всех не нравился Еремеев. Слишком много вокруг него трупов. Жена застрелила воровку, а предположительно любовницу, в его квартире, потом в собственной машине была взорвана адвокат по этому делу. Но опера, как известно, своих не сдают, - всё же Еремеев их бывший коллега, хоть его и недолюбливали в этой среде. Пистолета при нём не обнаружили. Были взяты смывы с рук и одежды на наличие пороховых микрочастиц, коих, конечно, не оказалось. Своё присутствие в квартире Еремеев объяснил очень просто: приехал к своему бывшему сотруднику Нестору Гулиа. После ликвидации их совместного предприятия остались кое-какие нерешённые вопросы. Так, что все подозрения с него были сняты.

Впрочем, на допросы к следователю ездить больше не придётся. Вчера ему сообщили, что дело закрыто. Виновный найден. Это несовершеннолетний отморозок, наркоман, примкнувший к скинхедам, зацикленный на идее – убивать всех нерусских. Он выследил человека с кавказской фамилией, пошёл за ним следом, легко проник в подъезд, представившись сотрудником пенсионного фонда. Дверь в квартиру была не заперта… Собственно говоря, его задержали по горячим следам, с пистолетом в руках, он даже отстреливался. Время понадобилось для психиатрического освидетельствования. Так что осудить и посадить его не получится – ему предстоит провести долгие годы на принудительном лечении в закрытой клинике.

Такие результаты расследования Нестора не удовлетворили. Значит, ему самому придётся искать убийцу отца. Это его долг сына и мужчины.

Кто у него есть? Брат Андрей, мама - Инара Круминя, сотрудник и крестник Андрея - Савицкий, его бывший «шеф» - Ереемев.

Андрей, уже год живет затворником в загородном доме. Мама даже на похороны отца не приехала, она объяснила это просто: за гробом должна идти одна вдова, в данном случае – это привилегия Лолы. Сейчас она за границей: в Финляндии или в Германии. К Савицкому за помощью обращаться не стоит – так Нестору подсказывала интуиция. Значит, у него остался только Еремеев.

Его бывший фиктивный шеф. Ленивый, тщеславный, не особо умный, но всё же что-то умеет делать? За двадцать лет службы на Петровке хоть какую-то работу он выполнял? Он вполне годится для конкретных, несложных поручений, для дел, в которые нельзя посвящать посторонних. Тем более, что Еремеев ему должен, хотя бы за ту высокую зарплату, которую ни за что получал целый год. А это значит, агентство «Щит» возобновляет свою работу.

Вера Федотова.

Уже два месяца она вместе Ванькой живёт в Москве, в уютной, хорошо обставленной двушке на Юго-Западе. Эта квартира останется ей и потом, когда родится ребёнок, и условия договора, который она подписала, будут выполнены. Ванька ходит в очень хороший детский садик, он и потом будет туда ходить, а после - в дорогую частную гимназию, затем - высшее образование, которое сам выберет, - у Веры на это средств хватит, кроме квартиры ей полагается пожизненная рента - довольно большие деньги, на которые, она, не работая, сможет жить вместе с сыном в Москве. О кредите она тоже забыла, как и обещали её работодатели. Они разыскали её несостоявшегося мужа, всё ему объяснили, кредит он будет выплачивать сам.

Два месяца назад, ей подсадили оплодотворённую яйцеклетку. Теперь она ходит в дорогую частную клинику, что рядом с домом. Никакого сравнения с женской консультацией в Нижнем Новгороде, куда она ходила беременная Ванечкой! Ни очередей, ни грубых санитарок, ни бесконечных бестолковых анализов. Её встречают в уютном, похожем на театр, фойе, усаживают на мягкий диванчик, угощают соками, зелёным чаем. Потом осмотр, не больно, даже приятно. Улыбчивый доктор рассказывает ей и даже показывает на специальном мониторе, что происходит с её ребёночком, как он развивается в животе. Правда, ей объяснили, что это совсем не её ребёнок, она лишь вынашивает его для женщины, которая никак не могла забеременеть из-за патологии матки. Теперь для родителей этого малыша –она святая, хотя они её никогда не увидят. С ней они общаются через Виктора Андреевича и Маргариту Сергеевну - её работодателей.

Вообще всё чудесно. Но Вера никак не могла ужиться с мыслью, что малыш у неё в животе чужой. Она чувствовала его почти с первого дня, хотя срок был ещё крошечный. Она разговаривала с ним, как когда-то с Ванькой.

Как можно его отдать? А как мама её отдала?

 Москва. Квартира на Кутузовском проспекте. Марианна Храмцова.

Зря она согласилась отмечать юбилей в этом пафосном ресторане. Лучше было бы уехать вместе с мужем в её любимый Зальцбург. Бродили бы по узким улочкам, пили бы красное вино. Там, на родине Моцарта Марианна чувствовала себя особенно хорошо, будто жила здесь раньше. Но нельзя было уехать, не накрыв поляну друзьям, тем более её пятидесяти пятилетний юбилей совпал с двадцати пятилетием семейной жизни – Серебряная свадьба! Друзья и коллеги ждали этого дня, чтобы поднять бокалы за Марианночку и Геннадия за их счастливую семью, за умных и красивых деток, за талантливую и деловую женщину – директора крупного института.

Муж на пять лет моложе её, но кто скажет? Геннадий – солидный, ухоженный мужчина, у него брюшко и залысины. А она просто девочка рядом с ним! Конечно – это результат неустанной работы над собой. Шумное застолье оставило свои следы на лице: чуть заметные мешочки под глазами, складки возле губ, пока это видно только ей. Но всё равно! Скорее к Жанне, в её фитнес – салон избавляться от последствий нездорового питания и бурных возлияний.

Её настоящий День рождения был не вчера, а месяцем раньше, и зовут её не Марианна, а Марина Федотова, но об этом знает только муж и ещё очень немногие люди, которым по службе полагается знать. Геннадий освободил её от всех обязательств. Она двенадцать лет выслуживала свою свободу. Он был нужнее, чем она, и её отпустили.

Стоит ли жалеть, что её жизнь так сложилась? Кем бы она была, если бы не эта её работа? Учительницей русского языка в провинции, одинокой и несчастной, а теперь она живёт в Москве, у неё удачно сложилась научная карьера, прекрасный муж. О прошлом нужно забыть. Детей у неё только двое – сыновья. А дочери нет!

Детективное агентство «Щит». Нестор Гулиа. Владимир Ермаков.

Теперь здесь всё по-другому. Нестор сидит за столом в кресле начальника, перебирает документы в прозрачных файлах. Еремеев стоит перед ним, как послушный подчинённый, и ждёт, когда бос освободится и даст ему задание. Нестор не спеша поднимает глаза не Еремеева:

- Вот, что, Владимир Петрович! У меня для Вас важное задание: Вам нужно поехать в командировку. Горное селение близ Гагры. Дом моего отца. Вам предстоит найти архив в этом доме. Папки с бумагами. Это поможет пролить свет на его убийство. Именно этим делом мы с Вами будем заниматься. Предупреждаю, найти архив будет нелегко – дом большой. Много тайников. Когда сможете выехать?

- Прямо сейчас. У меня всё с собой.

-Тогда я подготовлю для вас необходимые документы.

Еремеев Нестору понравился. В нем не было раболепства, надломленной покорности. С людьми, потерявшими чувство собственного достоинства, работать нельзя. Конечно, для Еремеева – это шанс вернуть себе пусть не прежнее, но неплохое положение, тот уровень жизни, к которому он привык, осознание собственной значимости, высокую самооценку. Если так, то он будет рыть землю носом, и как работник он будет весьма полезен.

Еремеев.

Он был крайне доволен собой. Ещё вчера он был в Нижнем Новгороде, утром в Москве, через час вылетел в Адлер. В Сочи задерживаться не стал ни минуты, на машине отправился к абхазской границе. В посёлке Василидзе взял проводника, адрес которого ему дал Нестор, и уже подъезжал на такси к Гагре. Его позвали, значит, он нужен! Ну что ж пришло такое время, когда нужно дать дорогу молодым. Пусть теперь Нестор побудет начальником. А у него, Еремеева, бесценный опыт, без его участия не обойтись! Молодые на это не способны. Его, временно! Попросили спуститься на ступеньку ниже, и сделать работу, которую может сделать только он. И он её сделает!

Он вернёт себе прежнее положение, уважение, особый статус в мире безграничных возможностей и ничем не ограниченных потребностей. Риту он тоже вернёт. Она должна понять, что он изменял ей только, чтобы ещё раз убедиться, что лучше её нет.

В глазах родителей он снова станет успешным, хорошим сыном, которым можно гордиться. Когда, год назад, он вернулся в Нижний, мать не обрадовалась, что он будет жить с ними. Она скрывала от соседей и родственников, что он уволился и развёлся, говорила всем, что приехал по служебным делам, не в гостинице же ему жить – естественно, остановился у родителей.

С этими мыслями вместе с проводником за три с половиной часа пешком дошёл до горного посёлка. Привычный к таким переходам, проводник сразу же отправился в обратный путь, а Владимир отыскал на окраине дом Кето. Он передал ей письмо от Нестора. Здесь, в этой глуши, ни об Интернете, ни о Скайпе, ни об электронной почте не имели представления. Старая Кето предложила ему остаться переночевать, но Владимиру хотелось как можно скорее добраться до места. До Гнезда ворона был примерно ещё час пути, но усталости он не чувствовал. Кето покормила его ужином, дала с собой сыр и лепёшки и показала дорогу.

Он добрался до места, когда в долину уже спустилась ночь, но вершины гор ещё были освещены лучами заходящего солнца. Дом в скале был окрашен розовыми и золотыми отблесками лучей. Неожиданно открылась тяжёлая кованая дверь, и на ступеньках появилась женская фигура. Солнечный луч упал ей на лицо, блеснули рыжие волосы. Владимир замер: перед ним стояла Елена. Живая!

Женщина улыбнулась. Будто прочитала его мысли.

- Я Нина, Элла была моей сестрой. Мы близнецы.

Она говорила на чужом языке, но Еремеев понимал каждое слово.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

Её звали Марина Федотова. Она жила в городе Горьком. После школы поступила в Пединститут на филологический факультет. Мама советовала поступать на заочный. Ведь захочется одеваться, где взять денег? Папа уже умер, будет стипендия - и всё, а, может, и стипендии не будет! В школе можно работать пионервожатой или лаборанткой, получать зарплату, начнётся взрослая трудовая жизнь - не до гулянок и всяких глупостей. Но Марина вовсе не собиралась работать в школе, ведь не обязательно с дипломом филолога работать учительницей! Она любила поэзию, литературу, петь под гитару бардовские песни, сочиняла стихи, она была уверена, что жизнь её будет яркой, необыкновенной. К тому же, ей очень хотелось жить развесёлой студенческой жизнью: ходить на дискотеки, на посиделки в общежитие. Конечно, в пединституте, на филфаке, учились в основном девочки, но в Горьком было немало вузов и факультетов с традиционно мужской специализацией: политех, радиофак, водный и строительный институты. На совместных мероприятиях было весело. Да и курсанты военных училищ с удовольствием заглядывали в их «цветник».

Первую сессию она сдала легко, на одни пятёрки, получила повышенную стипендию. В новогодние каникулы вместе с двумя подругами Марина поехала в Москву на один день. Плацкартный билет по студенческому – четыре пятьдесят: всего девять рублей на дорогу. Утром приехать, вечером уехать – денег вполне хватит и погулять и купить кое- чего. Тем более повод подходящий: День рождения – восемнадцать лет. Подруги уже ездили не один раз вот так, и прожужжали Марине все уши, как будет здорово.

В Москву они приехали рано утром, магазины ещё были закрыты. Они добрались на метро до станции «Библиотека Ленина», и пока не открылся ГУМ, гуляли по Красной площади. Потом продавщицы в синей униформе сняли с застеклённых дубовых дверей таблички «закрыто», створки распахнулись, и Марину с девчонками и толпой таких же приезжих, как они, буквально засосало внутрь. Во все отделы тут же выстроились очереди, ждали привоза югославских сапог и босоножек «ЦЭБО». Девочки в очереди стоять не захотели. Они снова спустились в Метро и отправились в магазин «Ванда» на Большой Полянке. Там всё же пришлось постоять в очереди, чтобы попасть внутрь. Но они отстояли, вошли, купили там ленинградскую тушь для ресниц, польский блеск для губ, духи «Быть может», колготки – одни в одни руки и вышли на улицу. Захотелось есть. Подруги предложили сходить в кафе – День рождения всё-таки! На улице Горького открылось новое кафе «Молодёжное», там всё, как за границей, они ещё в тот приезд хотели туда сходить, но не попали: народу очень много. Но если прийти пораньше, можно попасть: симпатичных девчонок высматривают в очереди и пропускают без проблем. Кафе они нашли быстро и сразу же увидели большую очередь, которая огибала его кольцом. Не успели они пристроиться в хвост, как к ним подошли трое парней в «фирме». По тому, как они держались, разговаривали, Марина сразу поняла: иностранцы. Она не расслышала, что они сказали, но догадалась: их приглашают в кафе. Девчонки сразу согласились, парни подхватили их под руки, и они двинулись к стеклянным дверям кафе. Иностранцы предъявили визитки, и вся компания оказалась внутри. Все, кроме Марины. Её с двух сторон взяли за запястья, невесть откуда появившиеся, милиционеры. Дальше всё происходило, как в плохом сне, когда хочется проснуться, но не получается.

Её втолкнули в милицейский газик с решётками. Там уже сидели какие-то вульгарные, размалёванные девицы, они громко хихикали, матерились, требовали закурить. Потом она с этими же самыми девушками оказалась в странном помещении, отгороженном решётками, с деревянной скамьёй. Как она узнала в последствии – это «обезьянник», отделение милиции № 50 –знаменитый «полтинник».

Страшный сон продолжался. Она сидит в кабинете, перед ней милиционер, изучает её студенческий билет:

- Смотрите – ка, к нам уже из Горького девочки подтянулись на этот промысел.

- На какой промысел? – не поняла Марина.

- Разве Вы не проституцией сюда приехали заниматься? Так учтите, наши девочки на панели не подвинутся, скажите спасибо, что они еще в «обезьяннике» Вам всю физиономию бритвой не расписали.

- Да, как Вы смеете! Я студентка. Член комсомольского бюро! В Москву с подругами на экскурсию приехала.

- Конечно! Спортсменка, комсомолка, студентка, красавица! Других на панели и не держат. Только вот, приехав в столицу на экскурсию, пошли не в мавзолей Ленина, а в валютный бар, и сразу сняли клиентов!

- Да, как Вы смеете!

- Мы ещё и не то посмеем! В тюрьму Вас конечно не посадим. Статьи, к сожалению, за проституцию в нашем Уголовном Кодексе нет. А вот к административной ответственности привлечём. Будете пятнадцать суток улицы подметать. А в ваш институт отправим протокол задержания и вот это, - он веером рассыпал перед Мариной фотографии – когда только успели напечатать!

Вот смуглый парень в дверях кафе поддерживает Марину за локоть, он белозубо улыбается ей, и она улыбается ему. Вот она в милицейском «бобике» среди размалёванных шлюх. Вот она и те же в «обезьяннике».

- Посмотрели? В институте тоже посмотрят и решат, как долго Вы будете комсомолкой и студенткой.

Марина зарыдала. Неожиданно на пороге кабинета появился красивый, высокий мужчина лет пятидесяти и сурово, как начальник, обратился к милиционерам:

- Что вы делаете? Немедленно отпустите девушку! Неужели Вы не понимаете, что это ошибка?

Гнездо ворона. Еремев.

Уже две недели он жил в этом доме в скале. Дом был большой - настоящий дворец с галереями и переходами, с большими залами с мозаичным полом и маленькими, похожими на шкатулки, комнатками, двери от которых прятались, как сюрпризы в нишах галерей. Он понимал, что отыскать несколько папок с архивом в этом доме настолько же реально, как иголку в стоге сена, разве что разобрать этот Колизей по камушку. Но он не буровой механизм, обычный человек. Впрочем, он и не искал архив. Каждое утро он закутывался в старую лохматую бурку, которую нашёл в доме, надевал овчинную папаху и выходил на крыльцо встречать рассвет. Он с наслаждением втягивал ноздрями горьковатый горный воздух, пропитанный ароматами пряных трав в этот предрассветный час, затем возвращался в дом и пил парное молоко, которое каждое утро оставляла в сенях Кето.

Он ждал Нину. Было бы хорошо, если бы она сидела рядом и молчала. Она удивительно молчала, как близкий и родной человек. Она в тот вечер не осталась ночевать в доме, сказала Владимиру, что Нестор предупредил её о его приезде. Показала ему всё в гнезде ворона, сказала, что это дом её отца, когда-то она и Элла жили здесь, но теперь у неё свой дом в посёлке, сюда она приходит изредка, надолго не остаётся, потому что привыкла цивилизации.

Через три дня она пришла снова. Принесла Еремееву продукты из поселкового магазина, показала, куда ходить за водой. Запас воды в доме был. В сенях стояли глиняные кунганы с водой. Но ведь может понадобиться ещё. Еремеев не проявил любопытства, почему Нестор не сказал ему, что Елена его сестра, что она, оказывается, Элла. Ему было абсолютно безразлично, в какую игру втравил его Нестор в тёмную. В нём вдруг проснулся прежний пофигист Еремеев, ленивый конформист, для которого главное –«не кипешиться», он своё отбегал с «калашом» в Афгане, теперь пусть другие побегают.

Нина обещала, что придёт ещё, но почему-то не спешила. Можно, конечно, потратить пять часов на дорогу, спуститься в долину и поискать её дом в посёлке. А вдруг она замужем? У неё ревнивый муж, и Владимир своими расспросами подведёт её? Хотя Нина не похожа на покорную жену горца. Во время своих визитов она была одета и вела себя, как москвичка в отпуске.

Но в долину спускаться всё равно ему придётся: пополнить запас продуктов в магазине, чтобы было кое-что поразнообразнее, чем молоко, сыр и лепёшки, которые приносила Кето. Позвонить Нестору, рассказать о результатах поисков, хотя рассказывать пока что не о чем. Но позвонить можно только в посёлке. Здесь, в горах, не было сотовой связи, как ни парадоксально с технической точки зрения, чтобы позвонить, нужно было спуститься вниз.

На пятнадцатый день его пребывания в гнезде ворона он неожиданно услышал звонок своего мобильника. Телефон вибрировал, подпрыгивал, разливался колокольчиком. Это было абсолютно невозможно: кроме отсутствия связи, мобильник давно должен был разрядиться, ведь в доме не было электричества и розеток. Владимир осторожно взял телефон в руки, нажал на кнопку громкой связи. Из телефона звучал голос Нестора:

- Владимир Петрович, как у Вас дела? Есть какие-нибудь подвижки?

Он бодро отрапортовал:

- Подвижек пока нет, дом очень большой, архив трудно найти, но Нина обещала прийти и помочь с поисками.

- Какая Нина?

- Ваша сестра, близнец Эллы.

- Владимир Петрович! У меня и у Эллы никогда не было сестры Нины! Слышите! Никогда!

Мобильник умер, связь прекратилась.

Нестор замер, он вдруг понял, кто может быть похож на Эллу, как двойник.

Инара Круминя.

Отца звали Вальтер Крамп. Он служил в Третьем рейхе, в институте Аненербе. Он не был палачом, садистом, тем более фашистом, он был учёным, немного сумасшедшим, но очень талантливым. Он не верил в свастику, он верил в Шамбалу. Использовал все возможные пути и средства, чтобы найти дорогу в эту страну вечной жизни, всеобщей гармонии и счастья. Когда к власти пришёл Гитлер, Вальтер, как и все, был вынужден надеть чёрную эсесовскую форму, вместо «здравствуйте», выкрикивать «Хайль!» и вздымать руку в фашистском приветствии. Чтобы работать в организации, которой покровительствовал фюрер, иметь доступ к бесценным документам, необходимо быть членом партии. В сорок четвёртом году он поехал в свой родной Каунас, чтобы открыть там научную лабораторию по поиску Шамбалы, но не успел это сделать, слишком стремительно наступала советская армия. Сталин не щадил литовцев, сотрудничавших с немцами. Вальтеру совсем не хотелось гнить с пленными немцами в лагере или отправиться с литовцами в вагонах для скота в Сибирь. Он купил документы, из Вальтера Крампа стал Валдисом Крумом и поехал в Абхазию, где с прошлого века небольшой колонией жили его соотечественники.

Земляки помогли ему обустроиться. Вальтер стал работать в совхозе, на небольшом участке земли построил свой дом, женился на девушке из литовской колонии. В его семье одна за другой появились три дочки: Анна, Вайга и Раса. Девочки росли послушными, трудолюбивыми. Жизнь в его доме мало отличалась от жизни на литовском хуторе. Просыпались с зарёй, у каждой было своё дело. Ухаживали за коровами, не разгибаясь, пропалывали грядки в огороде. Но дочки знали, и Вальтер знал, здесь они жить не будут. У него не осталось близких родственников. Да Вальтер и не рискнул бы их разыскивать. А у жены родственники были в Германии, в Литве, Финляндии, и даже в Израиле. Они прислали приглашения. После школы девочки разъехались погостить к родне. Там их познакомили и сосватали. Вскоре Анна вышла замуж за немца, Вайга за финна. Они остались за границей. Раса поступила в университет в Москве.

Вальтер мечтал о сыне. Ему бы он передал свои сокровенные знания. Он бы продолжил поиски шамбалы. Нелегко было уговорить Лайзу на четвёртого ребёнка. Снова родилась девочка. И он решил, что она станет его продолжением, она заменит ему сына, он всё передаст ей.

Младшей дочери он дал гордое имя викингов Ингеборга. В посёлке её стали звать на местный манер Инара, подруги называли Ингой, а сам Вальтер, когда они были вдвоём, звал её Ниной. Это была их тайна, секретный код отца и дочери. Это напоминало ему о том вечере 1939 года, когда он увидел на берлинской сцене пьесу «Маскарад» во время гастролей МХАТа в Германии.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

Из милиции она вышла вместе со своим спасителем. Без опаски села в его машину. Он представился:

- Меня Николай Иванович зовут, а тебя: Мариночка, - я уже знаю. Ну, не плачь, не плачь! Всё плохое уже закончилось. Вовремя я зашёл. Видела, как они меня испугались? Это потому что, я бо-о-льшой начальник!

- Спасибо Вам! Вы меня на вокзал отвезёте?

- Зачем тебе на вокзал сейчас? У тебя ведь поезд только вечером? Да ты через час опять окажешься в этом же отделении милиции! Ты думаешь, они успокоились, что ты от них упорхнула? У них сегодня «субботник», а в «обезьяннике» одни щлюхи. Они ведь тоже нормальные мужики! И им хочется чистенького, новенького.

- Вы о чём? Что такое «субботник»?

- Ты, Мариночка, хорошая девочка, это сразу видно. Знаешь, что с тобой произошло бы через пять минут в том кабинете, где тебя допрашивали без протокола, заметь! Тебя бы изнасиловали доблестные служители порядка. Потом бы кинули в камеру к уголовникам. Они бы довершили начатое - вряд ли бы ты осталась жива! Потом твой труп отвезли бы на свалку или сбросили бы в Москву–реку. Знаешь, сколько таких, как ты, девчонок пропадает в нашей прекрасной столице? Их конечно ищут, но не находят, потому что знают, где искать. Мне это известно, служба у меня такая.

- Что вы такое говорите! Не может этого быть! Это же наша милиция!

- Да, да, конечно! «Наша служба и опасна и трудна!», «Рождённая революцией!». И всё же я очень вовремя появился в милиции! На вокзал тебя не пущу. Приглашаю тебя в гости. А вечером сам посажу в поезд. Умоешься, покушаешь, телевизор посмотришь, а я на службу сгоняю. Вышел ведь на обед. Да, не бойся! У меня дома того, чего ты не захочешь, с тобой не произойдёт. Я ведь в отцы тебе гожусь. Но, скажу честно, отцом твоим быть не хочу! Нравишься ты мне, хотя то, что я сказал, это не отменяет. Домой тебя сам отвезу. На моей «волге» до твоего дома доберёмся быстрее, чем на поезде.

Инара Круминя.

Она всегда очень хорошо знала, что то, о чём они говорят с отцом никому нельзя рассказывать, даже маме и сёстрам. Это их тайна. Отец рассказывал ей о своём детстве в Берлине, о волшебной стране Шамбале. Инга была уверена, что рано или поздно она найдёт эту страну. В школе она училась на одни пятёрки. Родители гордились ей. А учителя утверждали, что с таким аттестатом Инга легко поступит и в московский вуз. Но Инга не собиралась никуда поступать, после школы она бежала домой поливать огород, доить корову, сбивать масло на ручной маслобойке. Ведь родители были уже не молоды, им тяжело было этим заниматься. А из сестёр дома осталась только она. Она мечтала, что окончит школу, поедет в гости к сёстрам, познакомится там с кем-нибудь, выйдет замуж. У неё будет свой дом в Гамбурге или в Хельсинки. Она заберёт к себе родителей. Им не зачем оставаться здесь. Тут нет Шамбалы.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

- Послушай, Мариночка, у тебя ведь День рождения сегодня?

Она даже не удивилась, откуда он знает,- ведь видел её документы в милиции.

- Не очень хорошо у тебя сегодня начался праздник, сейчас это исправим. Восемнадцать лет это серьёзно. Хочу сделать тебе подарок. Не бойся, это тебя ни к чему не обязывает, это меня обязывает. Сделать красивой девушке подарок – удовольствие. А за удовольствие нужно платить.

Они с Николаем Ивановичем приехали снова к ГУМу. Из общего зала они прошли к двери, на которой было написано «Служебный вход». Поднялись на третий этаж, где был коридор с множеством дверей. Как позже узнала Марина, это знаменитая девятая секция ГУМа, где отоваривались советские вип-персоны.

- У тебя ведь тридцать седьмой размер?- спросил Николай Петрович и скрылся за одной из дверей.

Появился чуть ли не через минуту, держа в руках две коробки.

- Вот, можешь примерить, должно подойти. С Днём рождения тебя!

Марина открыла коробки и ахнула: сапожки не югославские, а итальянские, туфли ЦЭБО.

- Не возьму! Это дорого!

- Мариночка! Не теряй время на условности! Не возьмёшь, выброшу! Нас ещё ждет обед, ты, как хочешь, а я проголодался.

Инара Круминя.

На выпускной бал в школе она не пошла. Только на торжественную часть. Получила аттестат, золотую медаль и поспешила домой. Её ждал отец. Она знала, у него к ней серьёзный разговор.

- Послушай, Нина, как ты смотришь на то, чтобы выйти замуж?

- Не возражаю, а что у Вайги или Анны есть кто-то на примете?

- Не у них, а у меня. Это очень достойный человек, мой старый знакомый. Он очень богат. Настоящий миллионер. Он платит за тебя огромные деньги. На них мы с мамой сможем построить дом на побережье и жить без забот. Конечно, тебе может не понравиться, что он намного старше тебя, и жить тебе придётся в горном селении без удобств. Но ведь это ненадолго. С пожилым человеком всё может случиться в горах. Инфаркт или инсульт, скорая туда не доедет. Он может сорваться в пропасть, поднимаясь по узкой тропе. Ты тогда станешь честной вдовой и унаследуешь его состояние. У него миллионы в Швейцарии – тебе только нужно узнать номер ячейки. Тогда у тебя начнётся другая жизнь. Но если тебе что-то не понравится, ты всегда сможешь вернуться домой. Я буду часто тебя навещать.

Через неделю в доме Валдиса принимали жениха Инги. Неожиданно этот мужчина ей понравился. Он был чем-то похож на отца, подарил Инге букет роз – до этого никто не дарил ей цветов – и старинные серьги с бриллиантами и изумрудами. Это уже был официальный подарок жениха невесте, и мать Инги начала собирать приданное.

Он прожил в их доме неделю. С Ингой почти не разговаривал, только ласково смотрел на неё. Зато каждый вечер уединялся с отцом, они что обсуждали. Разговаривали по-немецки. Инга знала этот язык, но её с детства приучили, что слушать разговоры взрослых некрасиво, и она не прислушивалась. Через неделю она вместе с Фёдором (так отец называл её мужа)отправилась к нему в горы. В ЗАГС они, конечно, не ходили. Инге ещё не было шестнадцати. В Абхазии в те годы, как и в других Кавказских республиках, сурово применяли статьи Уловного Кодекса, связанные с национальными и религиозными пережитками. Девушка до шестнадцати лет считалась лицом, не достигшим половой зрелости. Хотя под кавказским солнцем половая зрелость била через край, женитьба на такой невесте приравнивалась преступлению, предусмотренному статьёй 117- изнасилование. «Молодожёна» могли запросто отправить на лесоповал. Соседям сказали, что Инга поехала поступать в институт в Москве, где уже жила её сестра.

В доме мужа Инге так и не пришлось достать из чемодана наряды, которые мама шила к её свадьбе по самым модным выкройкам.

Муж дал ей тёмное до пола платье, платок, туфли без каблуков, сам надел войлочную абхазскую шапочку. Сказал жене, что теперь она Инара, а он Гогуш Гулиа, эту же фамилию будут носить их дети.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

Уже позже она догадалась, что то место, куда привёз её Николай Иванович - вовсе не его дом, а конспиративная квартира, оснащённая видеокамерами, где вербовали агентов.

Но тогда ей было необыкновенно хорошо и спокойно. Николай Иванович нравился ей всё больше и больше. Ей не хотелось вырывать свою руку из его сильных тёплых ладоней. Он вёл себя, как настоящий мужчина, который сначала даёт женщине поесть, а потом уж и всё остальное.

Остальное было после ужина. Марина ничего против остального не имела. Раньше ей об этом рассказывали подруги, но скорее всего, пересказывали чужие слова, так как своего опыта, как и Марина, не имели. Теперь у Марины будет свой опыт. Но делиться им она ни с кем не будет.

Вопреки досужему мнению девчонок, о том, как бывает в первый раз, ей не было ни больно, ни стыдно. Она сладко заснула на широкой, удивительно мягкой кровати. Она была бы не против остаться здесь навсегда.

Николай Иванович разбудил её рано.

- Собирайся. Нужно успеть доехать, пока дорога свободна.

На завтрак был бразильский кофе и бутерброды с чёрной икрой. В ванной её ждал венгерский белый махровый халат, французский шампунь и немецкий фен. Увидев восторг в её глазах, Николай Иванович выдернул фен из розетки, снял шампунь с полки, халат свернул в скатку и упаковал всё в красивый фирменный пакет.

- Держи, это тебе тоже подарки! Бери, бери! У меня всё равно это без дела болтается. Я, как ты понимаешь, этим всем не пользуюсь.

Они спустились к подъезду. Там уже ждала чёрная «волга» с водителем. Николай Иванович вздохнул:

- Конечно, Мариночка, я бы должен поехать с тобой в Горький, познакомиться с твоей мамой, попросить твоей руки. Но, ты умная девочка, и понимаешь, что этого не произойдёт. Даже поехать с тобой не могу. На службу опаздываю. Но я тебя не забуду. Вот возьми мою визитку, если будет нужда, позвонишь.

«Волга» шла быстро, водитель - молодой парень с разговорами не лез, под мелодии «АББА» и «Бони М» Марина задремала на заднем сидении. Через пять часов «волга» остановилась у её подъезда. Марина снова не удивилась, откуда водитель знает адрес. Николай Иванович ведь видел её документы в милиции.

Шофёр элегантно распахнул перед Мариной дверцу, подал ей руку, когда она выходила. Достал из багажника яркие пакеты и с улыбкой протянул их Марине.

Инара Круминя.

С каждым днём Инга всё больше и больше привыкала к мужу. Ей было удивительно хорошо с ним. Её ничуть не огорчало, что в их доме нет водопровода, электричества, телевизора. Она легко справлялась с хозяйственными хлопотами, ходила за водой, разжигала тандыр, ухаживала за козами, сбивала масло, делала сыр – в доме отца забот было больше. Инга обрадовалась, когда поняла, что беременна. С тихой радостью стала ждать рождения малыша. Она совсем забыла о разговоре с отцом, даже не вспоминала, что должна узнать, в каком банке муж прячет свои миллионы. Но отец ни о чём не забыл. Он навещал дочь часто. Приходил в гости каждую неделю. Обычно Инга выходила ему навстречу, встречала его в условленном месте, и они шли домой. Когда в очередной свой приход отец узнал о её беременности, он вышел из себя:

- Как ты могла допустить такое! Ведь ты была умной девочкой! Мама научила тебя всему, в том числе, предотвращать такие последствия! Ты даже не узнала, в каком банке у него ячейка! А ведь через год у тебя могла бы быть совсем другая жизнь! Вместо этого забеременела, как глупая кошка! Ты что собираешься всю жизнь прожить в этой глуши и угождать старику?

Ладно, это решаемо! Какой у тебя срок? Ещё нет четырёх недель? Ерунда! Он уже знает? Плохо. Но тоже решаемо. На следующей неделе я приду за тобой, скажешь ему, что мать заболела, ты пойдёшь её навестить, а я к тому времени договорюсь обо всём в больнице. Ему скажешь, что произошло несчастье, споткнулась, упала, впредь будешь осторожнее.

Ингу поразило, как холодно и рационально отец решил судьбу своего будущего внука или внучки.

Через неделю она вышла навстречу отцу. Она уже приняла решение: скажет отцу, что аборт делать не будет, будет жить здесь со своим мужем и рожать всех детей, что пошлёт им Господь. Отец пусть сам решает, вернётся он в посёлок и навсегда забудет о дочери, что не оправдала его надежды, или пойдёт вместе с ней в её дом, сядет, как гость, за стол и будет радоваться своему будущему потомку.

Рассуждая так, она по горной тропе дошла до поворота у скалы, где они обычно встречались с отцом, дальше она одна идти опасалась: тропинка по склону шла почти над самым обрывом. Инга остановилась. Отца не было. Ему уже давно бы пора прийти. Машинально она взглянула на дно ущелья, и крик застрял у неё в горле. Кричать нельзя, в животе ребёнок - может случиться выкидыш. Инга глубоко вдохнула, затем выдохнула: на дне ущелья, распластав руки, на спине лежал отец. Вокруг его головы расплылась тёмная лужа. Инга вернулась домой. Сказала мужу. Фёдор прихватил альпинистское снаряжение, которое, оказывается, было в доме, и пошёл за ней к ущелью. Он быстро спустился вниз по верёвке, нагнулся над распластанным телом. Инга видела, что он щупает пульс. Потом Фёдор быстро и ловко, как молодой спортсмен, поднялся наверх, печально подошёл к Инге:

- Плохо дело, он мёртв уже несколько часов. Похоже, споткнулся и сорвался в пропасть, а может быть, с сердцем стало плохо. Тебе лучше сейчас пойти домой и прилечь. А я похороню его здесь, в ущелье. Натаскаю камней, и у него будет достойная могила, тебе будет, куда пойти поплакать, посидеть. В милицию сообщать не будем. Они сюда не скоро доберутся. Он несколько часов пролежит под солнцем, представляешь? У милиции возникнут ненужные вопросы: зачем он сюда ходил, и почему ты живёшь здесь со мной? Ты несовершеннолетняя. Меня сразу отправят в тюрьму. К тому же в его смерти могут обвинить тебя или меня. Ты беременна, он не хотел, чтобы ты рожала, требовал, чтобы сделала аборт, во время ссоры его толкнули, он упал и погиб!

Инга уже потом задумалась, откуда Фёдор знает, что отец требовал, чтобы она сделала аборт? Значит, подслушал их разговор? Тогда он должен знать и то, что отец поручил Инге узнать, где муж прячет сокровища? Не важно, что она не стала этого делать, важно, что сначала согласилась! Но в этот момент она только прошептала одними губами:

- Как же мама, сёстры? Мы им не скажем?

- Не стоит им говорить сейчас. Пусть для них Валдис будет ещё жив. Они подумают, что он уехал, скрылся. Ты ведь знаешь, ему было, что скрывать.

Инга, снова поразилась, откуда муж знает? Значит, они были знакомы с отцом давно, ещё в прошлой жизни.

Через месяц она спустилась в долину, пошла в посёлок - навестить мать. Соседи не удивились переменам, которые произошли с Ингой. Гораздо больше они судачили по поводу её старшей сестры Расы. Девушка приехала из Москвы. Там у неё не заладилась личная жизнь. По слухам. Раса уже нашла нового жениха в Сочи. Очень обеспеченного человека. Неплохо умеют устраиваться дочки старого Валдиса!

Инга спросила у матери, почему отец уже месяц не приходит.

Мать вышла в другую комнату, принесла старую месячной давности газету «Комсомольская правда», молча развернула её перед Ингой, ткнула пальцем в статью «Овечья шкура», в которой говорилось о том, как скромный бухгалтер из совхоза долго скрывался от правосудия: в годы войны он был предателем, сотрудничал с немцами. Но его разоблачили, судили и расстреляли.

- Ты видишь, этот человек никого не расстреливал, не пытал, он просто при немцах работал переводчиком, потому что сам родился немцем в России, фольксдойче, как они называли их. Когда началась оккупация, он не успел эвакуироваться, к нему пришли и заставили служить, если бы он отказался, его бы тоже расстреляли. Да, и семью необходимо было кормить. Любой мог оказаться на его месте. Отец, когда прочитал эту статью, был потрясён. Он постоянно ждал, что за ним придут. Ты ведь, знаешь об этом, - мать пытливо взглянула на Ингу:

- Знаешь? Поэтому он предпочёл исчезнуть, скрыться, может, мы больше не увидим его, лишь бы был жив.

Москва. Наши дни. Отель «Балчуг». Макс Гоше.

Уже месяц он жил в Москве. Понемногу привыкал к пёстрой столичной жизни. В отличии от прежних визитов сюда, он должен стать не гостем столицы, не русским эмигрантом, а своим в доску, коренным москвичом. Он ездил на метро, покупал еду в супермаркетах, не избегал и пафосных светских мероприятий, но предпочитал держаться на этих тусовках в тени, пришёл – потолкался и ушёл.

Ещё немного, и его русский станет безупречным, он и так говорит без акцента, но исчезнет та еле заметная интонация, по которой узнают его соотечественников, которые долго жили в Лондоне, в Париже, на Брайтоне, в «маленькой Москве». Тогда он переедет из гостиницы: снимет квартиру на Юго-Западе, отпустит небольшую бородку и усы, покрасит волосы, наденет очки в изящной оправе и будет выглядеть так, как на фото на суперобложках модных детективных бестселлеров. Исчезнет подданный Швейцарии Макс Гоше, появится популярный российский писатель Андрей Варавин - автор нашумевшего детектива «Лекарство от смерти», который собираются экранизировать. Он как будто знал, что у него появится дело в Москве, когда несколько месяцев назад, через литературного агента, которого нашёл через Интернет, опубликовал в России серию собственных детективов. Теперь это поможет ему легализироваться. С сыщиком люди общаются неохотно, боятся сказать лишнее, ещё придётся потом получать повестки в суд, - быть свидетелем неприятно и хлопотно. А вот с популярным писателем говорить будут охотно. Ведь он собирает материал для нового романа. Потом можно будет почитать. Но кое-кто уже попал в его последний роман, совсем не желая того. В бестселлере «Лекарство от смерти» он изложил историю жизни и смерти своего брата Фёдора Рудакова так, как он её представлял. Не все заинтересованные лица будут читать. Но те, кто должен, обязательно прочитают. Многие персонажи узнают себя, начнут волноваться, откуда это известно писателю? Значит, они будут искать контакт с ним, и он, как по ниточке клубка, пойдёт от человека к человеку, пока не установит причастность каждого к совершённому преступлению.

Макс знал, что у его племянника Нестора в Москве собственное детективное агентство, другой его племянник Андрей обладает огромным влиянием в спецслужбах. Они бы могли помочь ему в расследовании. Но к ним он обратится только тогда, когда будет полностью уверен, что они не причастны к убийству отца. Пока они для него не родственники, не коллеги, а прежде всего свидетели. Как адвокат, Макс привык к чёткой постановке вопроса: есть заказ, есть клиентка – он выполняет заказ.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

 - Марина, ты беременна? – мать смотрела с суровым презрением. – Тебя изнасиловали? Нет? Это случилось в Москве? Съездили! Отметили День рождения! Как чувствовала: не надо было тебя с этими профурсетками отпускать! С них всё, как с гуся вода. Ты хоть подумала, как мы будем растить ребёнка? Стыд какой! Теперь и в институте узнают, и все знакомые будут пальцем показывать. Только-только восемнадцать, а уже в подоле принесла! Ты хоть фамилию его знаешь? Пусть не женится, но хотя бы помогает материально ребёнку. Иначе я ему устрою.

- Мама! Он нам сам устроит!

Потом был приём у гинеколога.

- Срок семнадцать недель. Конечно, не замужем. На аборт не рассчитывай! Время упущено, никто такую ответственность на себя не возьмет. Факультет и номер группы?

- Это зачем? Какое имеет отношение?

- Как это какое? Тебе справка для освобождения от физкультуры потребуется? И к сессии тебя не допустят. В административный пойдёшь.

- Почему? Я вполне могу сдать экзамены!

- Ты-то можешь и сдать, а кто будет принимать? Слишком много прецедентов в последнее время, вот и вышло распоряжение: вас таких в административный отправлять.

- Каких, таких?

- Находчивых и предприимчивых! Вы ведь придёте, ручки на животике, глазки в пол, зачёточку на стол: ставьте скорее пятёрочку, а то прямо здесь рожу. Лишние нервы никому не нужны.

Инара Круминя.

Её жизнь в горах текла по заведённому порядку. Изредка она спускалась в долину, навестить мать, родню. Каждый день от восхода до заката был заполнен делами, год проходил, как день. Одного за другим она родила шестерых детей. Сыновей: Илию, Марка, Нестора, - дочерей: Марту, Майю, Эллу. Заботы о детях отнимали всё её время. Она никогда не говорила с мужем о смерти отца, они будто забыли об этом. Будто знали, что нельзя говорить, вспоминать. Каждый раз, проходя мимо ущелья, в которое сорвался отец, она видела груду камней, которую Фёдор сложил на могиле. Каждый раз она вспоминала слова отца, о предполагаемой судьбе мужа: «С пожилым человеком всё может случиться в горах. Инфаркт или инсульт, скорая туда не доедет. Он может сорваться в пропасть, поднимаясь по узкой тропе». Слова отца, когда он узнал, что Инга беременна: «Ему скажешь, что произошло несчастье, споткнулась, упала, впредь будешь осторожнее». Слова Фёдора об отце: «Похоже, споткнулся и сорвался в пропасть, а может быть, с сердцем стало плохо». Выходит, отец сам получил то, что напророчил другим.

Она никогда не спускалась в ущелье, не подходила к этой груде камней, будто чувствовала, что отца там нет.

Однажды на рассвете Инга пошла набрать травы, которую заваривала вместо чая. Возле той самой скалы, она встретила старую Кето, которая тоже собирала траву на склоне.

 Считалось, что Кето живёт по соседству с Инарой и Гогушем, но от дома мужа Инги, до дома Кето был почти час пути. Её жилище было на окраине горного посёлка, к старой Кето приходили люди со всей округи, даже из отдалённых селений. Она лечила травами, отварами, правила вывихи, накладывала шины при переломах, никогда не ошибалась в диагнозе, в особых сложных случаях, сурово заявляла, что без больницы не обойтись, и настаивала, чтобы пациента туда отправили. Если требовалось какое–нибудь лекарство, Кето писала его название на листке бумаги, и отправляла за ним в долину, в аптеку. Там знали её почерк, и лекарство выдавали, как по рецепту. Удивительно, но Кето знала названия и свойства всех лекарств, даже тех, которые появились совсем недавно. А ведь она не спускалась в долину, телефоном, Интернетом и телевизором она не пользовалась. Но самым главным занятием Кето было – принимать роды у местных женщин. Другой акушерки поблизости не было. Скорая в горы не могла добраться, заранее лечь в роддом горянки не успевали, да и их мужьям не нравилось, что в городе врачами работали мужчины. По местным обычаям к женщине мог прикасаться только муж. Кето принимала роды всех детей Инары.

- Кето сама окликнула Ингу и подошла к ней:

- Что же ты не ходишь на могилу отца? Это нехорошо!

- Я не могу спускаться по отвесной скале. Я же не альпинист!

- Зачем спускаться по скале? Ведь есть тропа. Пойдём, я покажу.

Инга пошла вместе с Кето к скале, в которой был вход в пещеру. Раньше она всегда обходила это место стороной, так как боялась змей. Внутри неожиданно оказалось тепло и сухо, в высоком своде было отверстие, из которого падал солнечный свет, под ногами была ровная каменная площадка, от которой вниз шли широкие удобные ступени. Лестница была прорублена между каменных уступов, как в лабиринте, и спускалась на дно ущелья. Инара шла следом за Кето. То, что ей известно о смерти отца и о том, где он похоронен, Ингу не удивляло: Фёдор доверял Кето, у них были общие дела, ей он мог сказать. А Кето рассказывала:

- Этим ступеням четыреста лет. Этот ход прорубили, когда построили дворец в скале, ещё при князе Георгии, его в этих местах звали Вороном – похож был на эту птицу. Такие же ступени есть с другой стороны ущелья. Он ведут в дом твоего мужа, в одну из комнат. Князь это придумал, чтобы если придут враги спасти семью. Муж твой всегда ходит по этой лестнице. Только один раз он спускался со скалы по верёвке.

Они остановились перед грудой камней. Кето перевела дух и снова начала рассказывать:

- Вот здесь они стояли и разговаривали.

- Кто?

-Твой муж и твой отец. Я как раз собирала траву наверху. Я их видела - они меня нет.

-Так они встречались?

- Да, я потом пошла дальше по склону, когда вернулась назад, твоего мужа не было, а твой отец лежал здесь.

Потом ты пришла с мужем. Он спустился вниз по верёвке, нагнулся над твоим отцом. Потом поднялся наверх, и вы ушли. А я спустилась вниз. Твой отец кое-что просил передать тебе.

- Так он был жив?

- Конечно, жив. Голова только была разбита. Я пошла за аптечкой, а когда вернулась, его уже не было. Позже появилась эта груда камней. Я сомневаюсь, что под ней кто-то лежит.

Инга замерла. Значит, Фёдор обманул её, когда сказал, что отец мёртв уже несколько часов. Он виделся с отцом. Почему? Ответ может быть только один. Инга медленно подняла на Кето глаза:

 - Что просил передать мне отец?

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

Железная кровать отвратительно скрипит. Стены покрашены мерзкой, синей масляной краской. Пол пахнет хлоркой. Ни стульев, ни тумбочек в палате нет, ручки на двери тоже нет. Чтобы пойти в туалет, нужно нажать на кнопку звонка, какие бывают в подъездах. Придёт санитарка и проводит по коридору. Дверь в кабинку закрывать нельзя. Санитарка будет стоять напротив, пока она делает все дела. Сначала Марине было стыдно. Потом стало всё равно. Наверное, от уколов. Она уже знает, что она в психбольнице, в дурдоме, в доме «хи-хи», как называли это в студенческих анекдотах. Сюда она попала, потому что в сумасшедший дом отправляют всех суицидников - несостоявшихся самоубийц. Потому что только ненормальный может захотеть сам себя лишить жизни. Мама её не навещает. Окно замазано белой краской. Ничего не видно, не отковырять. Она пыталась отковырять, но в палату тут же вошли. Её оттащили, сделали укол. Она потом не могла пошевелиться несколько часов. Опять окно!

Комсомольское бюро в институте.

- Расскажите, Федотова, зачем вы поехали в Москву заниматься проституцией?

- Да, вы что? Ничего подобного не было!

- А это что?

На столе пасьянсом разложены фотографии. Некоторые ей уже знакомы: видела в Москве в милиции. Прислали всё-таки! И Николай Иванович не помог. Хотя, новые фото сделаны с его ведома, сомневаться не приходится! Вот она в ванной с феном в руках. Вот выходит из чёрной «волги», а парень в фирме с улыбкой протягивает ей руку, подаёт нарядные пакеты.

Слёзы стоят у Марины в глазах:

- Это всё не так!

- Что не так-то? Вот показания ваших подруг, Вы пригласили их в Москву. Под видом Дня рождения позвали в валютный бар, там предложили подзаработать: за деньги вступить в половые связи с иностранцами. Они, как честные комсомолки, обратились в милицию, когда клиенты Марины Федотовой стали к ним приставать. Между прочим, за сексуальные услуги с Вами расплатились фирменными вещами: итальянскими сапожками, туфлями ЦЭБО, венгерским халатом, немецким феном и французским шампунем.

- Не было такого!

- А этого тоже не было? Вот справка от гинеколога, что Марина Федотова давно не девушка и беременна неизвестно от кого!

Тогда она и вскочила на подоконник.

Здесь с ней не церемонятся. Врач объяснила ей, что всё, что случилось, может плохо отразиться на ребёнке. Но она всё равно будет рожать. Кого родит, того и будет воспитывать. Вообще, биографию свою она испортила. Теперь диагноз из психушки навечно будет в её личном деле. На хорошую работу её не возьмут! О том, чтобы стать учителем, и речи быть не может! Из института, скорее всего, тоже попросят. Тогда она позвонила в звонок, пришла санитарка. Марина попросила принести её сумку, там визитка Николая Ивановича. Самой позвонить, конечно, не дадут, но может быть, ему хоть сообщат, где она. Санитарка презрительно ухмыльнулась и ушла.

Через пять минут в палате появился симпатичный доктор-мужчина. Он был совсем не похож, на грубых врачих, что вкатывали Марине уколы. Он чем-то напоминал Николая Ивановича. Крепко взяв Маринину руку в свои широкие тёплые ладони, он спокойно и ласково сказал:

- Ну вот, деточка, всё и закончилось! Сегодня же пойдете домой. Сейчас вам принесут одежду.

Марина зарыдала.

- Ну не плачь, не плачь! Ваши идиоты из бюро и нормального психом сделают. Вам просто стало душно – это не мудрено: в вашем-то положении! Вы и вскочили на подоконник, чтобы открыть окно. А они перестраховались: психиатров вызвали! Никаких пометок в Вашем личном деле не будет. О том, что были здесь, вообще можете забыть. В институт вам ходить не надо. А знаете, что? Вы будете учиться в Москве! Вы ведь отличница! Что вам здесь делать? Среди идиотов. Я помогу организовать Ваш перевод в Московский Университет.

Инара Круминя.

Детей Инара рожала каждый год. Фёдор с удовольствием возился с малышами. Учил их всему, играл с ними. Он будто жил на свете, чтобы быть отцом. Когда сыну или дочке исполнялось семь лет, он отправлял их учиться в Сочи. Они жили у своей тетушки Расы. Она была замужем за директором крупной гостиницы, у неё был богатый дом. В племянниках она души не чаяла. Дети росли послушными, воспитанными. Приезжая на каникулы, они помогали по дому отцу и матери. Но Инга чувствовала, что они всем сердцем стремятся уехать в долину. Когда каникулы кончаются, они, с трудом скрывая радость, торопятся в город. Инга понимала, что сюда они вряд ли вернутся. Ей и мужу нечем их удержать.

Младшую дочку Эллочку она родила после шестилетнего перерыва. Роды были тяжёлыми. Инга долго пролежала в постели. Кето ухаживала за ней, лечила её травами. Когда Инга поднялась, Кето сказала, что детей у неё больше не будет. Поэтому Эллочку она долго не выпускала из рук. До семи лет носила её на руках. С ужасом думала о предстоящей разлуке.

Когда пришло время уезжать учиться, дочка горько плакала, а потом убежала и спряталась в огромном доме, её еле нашли. Фёдор предложил не забирать Эллочку на каникулы, чтобы она быстрее привыкла к школе, перестала скучать.

Но уже через неделю от Расы пришло известие, что Элла больна. Врачи не могли понять, что с ней. Девочка металась в бреду, ничего не ела. Инга примчалась к сестре, схватила дочку и на такси помчалась к Гагре. В горах их встретил Фёдор, на руках отнёс дочку домой. Уже через час, дома температура у Эллы спала, и она попросила кушать. Девочка быстро поправилась. Но в школу больше не вернулась. На следующий год она снова пошла в первый класс, но уже не в Сочи, а в долине, в посёлке близ Гагры, где жила мать Инги - Лайза. Инга решила не разлучаться с дочкой и переехала в дом матери. Лайза была рада. После отъезда дочерей и пропажи мужа ей было одиноко в большом доме.

Инара сама водила Эллочку в школу, ходила на родительские собрания, в магазины, на рынок, навещала родню, подруг. Она сняла длинное чёрное платье, платок, - в таком виде неудобно было показываться перед соседями, ходить в школу. В обычной городской одежде она стала иначе себя чувствовать, иначе себя вести. Раз в неделю она навещала мужа в горах, потом возвращалась домой: к матери и дочке. Так прошёл год, потом другой. Инга уже не хотела возвращаться назад, в Гнездо Ворона, - ей нравилась жизнь в долине. Всё меньше и меньше её тянуло к мужу. Она старалась не думать о том, что рассказала ей старая Кето, но слова, которые просил передать ей отец, запомнила.

Эллочка подросла, окрепла и совсем не скучала по отцу. Ей больше нравилось жить у бабушки Лайзы, купаться в море, бегать в кино с подружками. Старшие дети Инги и Фёдора подросли, разлетелись по свету. Кто-то в Москву, кто-то за границу к родственникам. Они перестали собираться в доме – дворце в летние каникулы, и Инге было больше не за чем туда ходить. Она приняла решение: пойдёт и скажет мужу, что ему больше не надо жить одному в горах. Пусть спускается вниз. И они заживут все вместе одной семьёй. В доме матери всем хватит места, а если он не захочет, они купят свой дом, или квартиру даже в Сочи, или в Москве, - она знала, что у мужа много денег. Теперь они смогут пожениться по-настоящему, расписаться в ЗАГСе. Инге уже тридцать – никто не скажет, что Фёдор растлил несовершеннолетнюю.

Неожиданно муж пришёл сам. Как ни в чём не бывало, вошёл в дом, сел за стол ужинать. Поговорил с тёщей о хозяйстве, посмотрел дневник дочки с одними пятёрками. Потом отозвал Ингу в другую комнату для серьёзного разговора. Он сказал ей, что хочет ещё детей, поэтому решил снова жениться на молодой девушке. Местные обычаи позволяют ему иметь четырёх жён. Инга может вернуться в его дом в горах и жить там на правах старшей жены. У неё будут в доме свои покои. Места всем хватит. Он будет одинаково заботиться об обеих жёнах. Если она не хочет, то может остаться здесь, в доме матери. Он по-прежнему будет заботиться о ней, о младшей дочке и обо всех детях. Будет давать достаточно денег.

Инга осталась у матери. С её плеч будто свалилась вековая ноша. Жизнь её стала яркой, многоцветной. Она не собиралась снова замуж – её счастьем была Эллочка. Старшие дети иногда приезжали погостить. Бывали и у отца. Но больше дня в горах не задерживались. Инга тоже изредка навещала Фёдора, который по-прежнему считал её своей женой. Визиты её были короткими. Она видела, с какой ревнивой завистью смотрит на неё его вторая жена – молоденькая Лола. Инга усмехалась: «Ну что ж, была одна жизнь, теперь - другая.

Дочка выросла настоящей красавицей – Инга сама помолодела рядом с ней. Она уже мечтала, как будет выдавать Эллочку замуж, потом возиться с внучатами. Но неожиданно приехал Нестор и сказал, что сестра нужна ему в Москве. Эллочка очень хотела поехать в Москву, и радостно начала собираться. В глазах у Инги будто погасили свет. Но она не смогла возразить.

 Потом из Москвы пришло известие о гибели Эллы, и для Инги началась третья жизнь.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

В конце августа Марина родила восьмимесячную девочку. Ребёнка она даже не видела. Её поместили в бокс, в специальный изолятор для недоношенных детей. Сразу же после родов Марина написала заявление об отказе от ребёнка. Она думала, что на неё будут смотреть косо, все сразу отвернутся, назовут кукушкой. Но ничуть не бывало. К ней в палату пришёл тот самый добрый доктор, который вытащил её из психушки, и ласково, как папа, заговорил:

- Ну, вот и молодец, всё правильно сделала! Какая ты сейчас мама? Сама ещё ребёнок. Тем более, в Москву поедешь учиться. Куда ты там с малышом? Твоя мама прекрасно вырастит внучку. А заявление нужно, чтобы пособие на ребёночка платили. Деньги ведь не лишние!

После выписки она ещё две недели прожила дома, мать с ней почти не разговаривала, её дальнейшими планами не интересовалась. В первых числах сентября ей позвонили из института, и очень вежливо попросили зайти в отдел кадров. Там ей выдали её личное дело, - тонкую папочку, где лежал её школьный аттестат, лист вступительных экзаменов, очень положительная характеристика: «комсомолка, спортсменка, отличница» - ни слова про проституцию, беременность и психушку. Ещё ей выплатили стипендию за три летних месяца, выдали билет в Москву, продиктовали заявление: «Прошу разрешить мне перевод в Московский Государственный университет на филологический факультет, в связи с переменой места жительства». Вежливая кадровичка всего минут на пятнадцать исчезла, потом вернулась с заявлением, со всеми подписями, одобрительными визами и печатями.

В этот же вечер Марина уехала в Москву. Утром она вышла из вагона на Курском вокзале и поехала на метро по тому адресу, который был записан на листочке в личном деле. Это был деканат факультета, где ей предстояло учиться. Ей выдали ордер на общежитие, полдня на обустройство, а к шестнадцати ноль-ноль пригласили на собеседование, сообщив номер аудитории.

С Мариной разговаривала Наталья Сергеевна Долгачова – профессор кафедры диалектологии. Она разъяснила, в какой группе Марина будет учиться, какие экзамены нужно сдать дополнительно в зимнюю сессию, чтобы не терять год, что нужно говорить однокурсникам, если будут расспрашивать. И что теперь она больше не Марина, а Марианна, у неё будут новые имя и фамилия, новая судьба. Встречаться они будут часто. Так как Марина не просто поступила в самый лучший вуз Советского Союза, - её приняли на очень ответственную работу.

Виктор Савицкий.

Сегодня он решил поговорить с женой.

- Мила, как ты смотришь на то, чтобы у нас появился ребёнок?

- Витя! Ты шутишь? У нас Леночка скоро станет бабушкой!

- И ты готова стать прабабкой? Я всегда смотрел на тебя как на молодую женщину. Ребёнок даёт второе дыхание. Вторую молодость.

Тем более, если женщина не мучается девять месяцев от токсикоза, а получит всё в готовом виде.

- Что значит: в готовом виде? Ты хочешь сказать, что изменил мне, она родила, и ты хочешь взять ребёнка в нашу семью?

- Я никогда не изменял тебе, ты это знаешь!

- Значит, ты хочешь взять из детдома? Я знаю, многие люди нашего круга сейчас это делают, но я не готова. Маленький человек со своими привычками, неизвестно, что в него заложено, уже не переделать.

- В него ещё ничего не заложено, он даже ещё не родился. Его вынашивает суррогатная мать. Его настоящие родители оплатили всё. Жена моего сослуживца не могла сама родить, вот они и прибегли к ЭКО. Неделю назад они погибли, разбились на машине. Ты же слышала в новостях? Я не могу допустить, чтобы их ребёнка отдали в дом малютки. Мы заменим ему родителей. Как воспитаем, таким он и будет! Это даже хорошо, что он нам не родной, если что-то пойдёт не так, не будет больно: у нас ведь есть Леночка и внуки.

- Витя, а кто это? Мальчик или девочка? А имя мы ему тоже сами дадим? Когда мы его сможем забрать?

- Он родится через три месяца, тогда и заберём.

- Кошмар! Совсем мало времени на подготовку. Столько всего нужно сделать! Бывшая Леночкина комната совсем не подходит для детской, там нужно всё переделать, может даже ремонт потребуется. Уже сегодня нужно договариваться, а то не успеем! И купить нужно всё заранее, чтобы к выписке из роддома всё было готово, потом с ребёнком будет не до магазинов.

Теперь Виктор был спокоен: всё ближайшее время Милочка будет бегать по магазинам, выбирать супер удобную, экологически безопасную мебель для детской, коляску, возможно и не одну, наряды, в которых она будет гулять с малышом, чтобы никто не посмел сказать, что это бабушка с внуком, это нормальная взрослая мама!

А он в это время будет заниматься своими делами. У него в руках будет ребёнок Самурая! Наследник, о котором долго и тщетно мечтал его шеф Рудаков. Тогда Виктор сможет манипулировать Самураем, как он долгие годы манипулировал им. Это будет расплата с кукловодом, который лишил его надежд, сделал марионеткой. За возможность знать судьбу наследника Самурай отдаст всё. Виктор и возьмёт у него всё.

Сначала Рудаков видел продолжателем своих дел крестника Виктора, потом появился младший братишка Нестор, к которому Андрей Фёдорович привязался. Но он мечтал о сыне или о дочке, ведь дочка может родить внуков. Несколько лет назад, когда ЭКО и суррогатное материнство перестали быть фантастикой, Рудаков обратился в центр репродукции. Естественно, под вымышленным именем. Но у него обнаружилась аспермия. То есть его сперма не годилась для репродукции. В ней не было жизнеспособных сперматозоидов. Рудакову предложили воспользоваться донорским материалом, но он отказался.

Очевидно, аспермия у Рудакова была не всегда. Виктор это понял, когда искал подходы к Самураю и прошерстил всех его женщин: агентес, секретных сотрудниц, любовниц и просто случайные, мимолётные связи.

Тогда-то он и вышел на молоденькую провинциалку Марину Федотову.

Уже тогда Самурай занимал довольно высокий пост в организации, и вербовка женщин на таком уровне не входила в его служебные обязанности.

Но он, как Гарун аль Рашид сходил в народ, и результат был неожиданным. Отдых фавна, мимолётный каприз императора – но девушка забеременела. Виктор читал личное дело сотрудницы «Марианны». Вот короткая справка Самурая: Марина Федотова – девственница, идеализирует советский строй, пригодна к работе в студенческой среде. Всё! Больше Марина его не интересовала. А зря! Вот другие документы. Протокол комсомольского собрания. Попытка суицида. Отчёт из психбольницы. Справка из роддома. Заявление об отказе от ребёнка. Ещё одна справка: ребёнок женского пола передан под опеку бабушке Федотовой Клавдии Васильевне. Так, когда родился ребёнок? Сомнения нет, отцом мог быть только Самурай! Выходит, мечта Андрея Фёдоровича была рядом. Вера и Ваня – его прямые потомки. Дочь и внук. Для Андрея Фёдоровича будет страшным потрясением – известие об их трагической гибели. Но есть ещё один внук, и Рудаков будет в руках того, у кого в руках его внук.

Для этого вовсе не обязательно физически устранять Веру и Ваньку. Виктор просто спрячет их так, что их никто не найдёт. Спрятал же он Алочку Живинкину. Никто до сих пор не знает, что она жива. Был взрыв, опознание, похороны. Нестор до сих пор оплакивает её - поделом ему. Как гласит восточная мудрость: можно притворяться богатым, можно притворяться бедным. Можно притворяться больным, можно притворяться здоровым, но нельзя притворяться влюблённым.

Когда Аллочка приехала к нему за газетой, он просто всё рассказал ей, как и Рите. И она, как и Рита, стала его союзницей и помощницей. Они вместе договорились наказать тех, кто их предал и подставил.

Алла Живинкина. Хана Млодик.

Год назад Виктор шутил: «Не родись красивой, а родись с шенгенской ксивой». Год назад она родилась заново с шенгенской визой, израильским и российским гражданством и очень красивой. Пластическая операция в Швейцарии прошла успешно. Виктор сказал ей: «Приглашаю тебя на работу». Она ответила: «Считай меня на работе с сегодняшнего числа».

После взрыва на Пятницкой площади, опознания и похорон она жила в съёмной двушке в Митино. Чтобы она могла выходить, Виктор привёз ей парики, грим. Она ходила в магазин, на рынок. В тётке в китайском ширпотребе никто не узнавал элегантную адвокатессу. Она очень хотела пойти к Нестору, посмотреть на него. На мужчину - предателя, который знал, что она его любит, хочет от него ребёнка, и использовал это, втравил её в мутное дело, поставил её жизнь на карту. Ему не нужна была Алла, сначала был нужен её отец, его влияние, когда отец ушёл из политики, Нестор ушёл от Аллы, потом ему понадобились её глаза и уши в новом деле, и он вернулся.

Отец, мать, их горе, - Алла сразу не подумала об этом. Но Виктор успокоил её: родители будут в курсе. Отец – великий адвокат. А адвокат всегда артист. Отец сумеет сыграть горе. Сделает заявление для прессы. Мама сразу уедет в Швейцарию. Всем будет это понятно: потрясение от гибели единственной дочери, необходимо лечение. Через месяц туда к ней приедет и Алла.

Теперь её зовут Ханна Млодик. Она журналистка. У неё аккредитация от очень солидного журнала. Вчера Виктор дал ей первое задание. В Москве появился писатель Андрей Варавин. Все просто с ума сходят от его последнего романа. Сюжет этого романа странным образом совпадают с тем, что случилось с Нестором, Андреем Фёдоровичем. Есть подозрение, что он причастен к некоторым событиям. Никто не знает, откуда появился этот писатель. Завтра он, наконец, удовлетворит любопытство публики, частично снимет маску во время прямого эфира. Потом пресс конференция. Хана должна взять у него интервью. Это поможет прояснить, кто есть кто.

Макс Гоше. Андрей Варавин. Хана Млодик.

- Господин Варавин, благодарю Вас, что вы согласились на эксклюзивное интервью для нашего журнала.

- Я не мог отказать такому солидному изданию. Надеюсь, Вы не заставите меня пожалеть об этом. Мне не придётся давать некорректные ответы на некорректные вопросы.

- Ну что Вы, вопросы у меня обычные, в какой-то степени даже штамп.

Ваша пресс конференция оставила больше загадок, чем ответов. Скажите, Андрей Варавин – это Ваше подлинное имя или псевдоним?

- Не думаю, что это важно для читателей. Это вопрос отношений с издательством и авторских прав. Даже если я не Андрей Варавин, а Вова Сидоров или Семён Рабинович, это вряд ли отразится на качестве моего творчества.

- Что ж будем считать, что на первый вопрос Вы ответили. Но согласитесь, читателям интересно, чем вы занимались до того, как стали писателем, какова ваша частная жизнь, ведь в литературе ваше имя зазвучало совсем недавно.

- Опять сошлюсь на читателей, им гораздо интереснее знакомиться с моим романом, следить за тем как распутывается преступление, чем узнать, что автор в прошлом был заурядным инженером или юристом-неудачником. Потом стал писать, и это у него получилось!

- Значит, в прошлой жизни Вы были юристом?

- Я этого не сказал!

- А может быть, Вы служили в органах? В вашем последнем романе очень интересный взгляд на работу КГБ, причём, выведены такие подробности, которые могут быть известны только профессионалу. Или у вас есть там друзья, которые консультировали вас?

- Бросьте! Откуда вам знать, какие подробности известны профессионалу? Ведь Вы, надеюсь, не профессионал в этой области? Потом, посудите сами, если бы я раскрыл в своём романе какие- либо тайны КГБ, мой роман никогда бы не вышел в свет, я бы не продал ни одного экземпляра. Весь тираж бы пошёл под нож. Эти, люди умеют работать и хранить свои секреты. Что касается моих друзей в спецслужбах, могу сказать, что мне приходилось общаться с этими людьми. Впрочем, каждый, кто живёт в России, так или иначе, имеет отношение к спецслужбам. Не все люди, работающие там, или работавшие в прошлом, - негодяи, стукачи и подонки. Среди них немало честных и порядочных людей, есть настоящие герои, дружбой с которыми можно гордиться.

- Значит, ваш последний роман «Лекарство от смерти» – результат общения с этими людьми? Он написан на реальном материале?

- Мой последний роман написан для читателей, я автор, поэтому заинтересован, чтобы мои книги продавались, а для этого они должны заинтересовать читателя. Если они будут написаны на реальном материале, вряд ли это будет настолько интересно. Мой жанр – детектив, фэнтэзи. Вы, взрослая девушка, неужели Вы верите, что есть средство Макропулоса, лекарство от смерти? Но если читатель поверил, значит, я написал хорошо.

- Ну что ж, господин Варавин, Вы по-прежнему остались человеком загадкой. Ваше интервью, признаюсь, пролило очень мало света на Ваше творчество, но сумерки лучше, чем темнота, и интереснее, чем свет.

Инара Круминя.

Она знала, что её любимая младшая дочка Эллочка умерла нехорошей смертью. Её застрелила жена любовника в его квартире, когда Элла пыталась вскрыть сейф. Теперь для всех Элла - распутная женщина, воровка. А ведь она была чистая и светлая как ручеёк. Больше всего на свете она любила маму, папу, братьев и сестёр. Готова была всем пожертвовать ради них. И вот братья Андрей и Нестор заставили её принести эту жертву.

Она погибла из-за секрета, который её муж Фёдор не хотел открывать своим детям. Вообще, все несчастья в жизни происходят из-за тайн. У её отца была тайна, Фёдор знал её и в обмен на молчание потребовал у Вальтера себе в жёны его красавицу-дочку. Вальтер спокойно принес дочь в жертву Минотавру, надеясь, что ещё и сам будет в выигрыше, но жестоко поплатился за это.

Инга помнила сказку-легенду, которую мать часто рассказывала ей и сёстрам в детстве: «В маленьком королевстве жили-были король с королевой, и была у них красавица дочка – принцесса. В принцессу был влюблён прекрасный рыцарь. Она тоже любила его. Чтобы завоевать право жениться на своей возлюбленной, рыцарь отправился в далёкий поход за священными реликвиями. Перед разлукой влюблённые обручились и поклялись друг другу в вечной любви и верности.

Когда рыцарь уехал, случилась беда. Правитель соседнего государство – жестокий тиран объявил войну маленькому королевству. Он встал со своим войском на границе. Его армия была могучей, территория его страны во много раз превосходила соседнее государство - маленькому королевству было не устоять. К королю пришли гонцы с ультиматумом: король должен отдать в жены тирану свою дочь - красавицу принцессу. Иначе королевство будет разграблено и сожжено, жители убиты, король и королева казнены. А принцесса всё равно будет принадлежать тирану, но уже не как жена, а как рабыня-наложница. Любимые служанки предложили принцессе переодеться в простое платье и бежать к своему рыцарю, но она не могла оставить отца и мать. Заливаясь слезами, принцесса пошла к алтарю. Плакала она потом целый год, пока была женою тирана. Маленькое королевство без войны и пролития крови присоединилось к могучему государству. Старый король ушёл на покой. Тиран стал править вместо него. Все были довольны, что обошлось без напрасных жертв. Только принцесса всё плакала и вспоминала своего рыцаря. Через год рыцарь вернулся. Он прославил имя своей любимой, добыл священные реликвии. Когда рыцарь узнал, что случилось в его отсутствие, собрал войско, разбил армию тирана, самого правителя казнил, короля и королеву освободил от всех обязательств, а принцессу от ненавистного мужа. Она была счастлива, теперь-то она может выйти замуж за любимого. Но рыцарь отказался жениться на принцессе. «Ты уже не та, что была прежде, - сказал он, - ты была женой гнусного тирана, потеряла свою чистоту и верность, предала нашу любовь». Принцесса поседела от горя, она поднялась на самую высокую башню дворца, бросилась вниз на камни, смерть была мгновенной. Король и королева не смогли этого пережить и вскоре тоже умерли. Рыцарь стал правителем этого королевства - ведь это он освободил народ от тирана. Очень скоро он стал ещё более жестоким деспотом, чем его предшественник. Захватил соседнее королевство и женился на принцессе, которая была чужой невестой».

Инга только теперь поняла эту сказку: нельзя жертвовать собой, если это выгодно кому-то другому. Её саму и её дочь принесли в жертву ради чужой выгоды.

Она должна вернуть честное имя дочери. А для этого необходимо мстить. Нестор не виноват. Его самого запутали. Он во всём зависел от отца и старшего брата Андрея. Поэтому её бывший муж и его сынок от первой жены за всё должны заплатить.

Марианна Храмцова. Тридцать семь лет назад.

Теперь она больше не Марина, а Марианна. У неё новый паспорт, новое имя, отчество и фамилию. Мама ей писем не пишет. Не знает её адрес. Сначала Марианне сообщали, что у мамы всё хорошо, её дочка здорова, растёт. Потом перестали сообщать. Как и в Горьком, здесь, в Москве, она комсомолка и отличница. Сокурсницам и соседкам по комнате в общежитии сказала, что папа у неё умер давно, а мама - летом. Поэтому она и не ездит на каникулы: не к кому. Подруги ей сочувствуют. Девчонке придётся самой себе пробивать дорогу в жизни. Помочь некому.

Марина была единственной студенткой – первокурсницей, чей реферат «Диалектные новообразования в современном языкознании» получил диплом на студенческой научной конференции. Тему ей порекомендовала её куратор Наталья Сергеевна Долгачова.

Раз в неделю, после лекций, Марина шла на кафедру диалектологии, считалось, что это практические занятия. На самом деле, это была рутинная, почти бесполезная работа, которая годами копилась на всех кафедрах, но делать её кто-то был должен. Поэтому разгребание завалов засчитывали студентам за практику. Марина должна была сортировать и переписывать регистрационные карточки с материалами, которые студенты каждый год привозили из палеографических экспедиций.

Она выдвигала из шкафа узкий каталожный ящик, вынимала скрепляющую спицу и веером рассыпала карточки по столу. Раскладывала на столе стопку белых листов и начинала аккуратным почерком переписывать карточки. Исписав один лист, она откладывала его в сторону и начинала писать другой. «Студент 312 группы Вячеслав Ларионов рассказывал, что его родители привезли из заграничной командировки видеомагнитофон и кассеты с фильмами, запрещёнными к показу в СССР, в воскресенье Вячеслав приглашал всех в гости, обещал, что родители будут на даче. А он устроит закрытый кинопоказ. У студента 311 группы Марьянова Олега мать работает в МИДе, Олег рассказывает подробности из личной жизни руководителей государства. У студентки 320 группы Горевой Натальи я видела доллары. Наталья говорит, что нашла. На самом деле, она давно имеет половые связи с иностранцами. Вступает в отношения за валюту и фирменные вещи. У студента 332 группы Киселёва Владимира есть отпечатанный на машинке запрещённый роман Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», который он даёт почитать всем желающим».

На кафедре Марина обычно сидела одна. В углу, за столом, лениво листала журнал сонная лаборантка Света. Ей не было дела до Марины, и что она там пишет. Свете хотелось скорей домой. Она была студенткой вечерницей, после работы, учёбы и поздних свиданий, Света страдала хроническим недосыпом.

Потом приходила Наталья Сергеевна и говорила:

- Светочка, можете идти, я проверю работу у студентки, и сама закрою кафедру, ключ оставлю у вахтёра.

В те годы КГБ активно внедрял своих агентов в студенческую среду. Чехословакия 1968 года кое-чему научила. Самыми диссидентскими были, конечно, столичные вузы, особенно гуманитарные факультеты. Детки зажравшейся московской интеллигенции, неблагодарные сыны своего Отечества, читающие Солженицына, сочувствующие академику Сахарову, не должны были получить высшее образование, они должны были продолжить свою деятельность на лесоповале или «на химии», куда, конечно, попадали не за политику, а за уголовщину. В крайнем случае, пройти курс лечения в психушке, потому что только ненормальный может бороться с Советской властью.

Профилактика всегда необходима. Стукач, а иногда и не один, сидел в каждой студенческой группе. Часто нужных мальчиков и девочек привозили из провинции. За московскую прописку и право учиться в столичном вузе они были готовы на всё. Но разоблачение грозило ужасным финалом.

В конце июня, после окончания летней сессии, с четвёртого этажа из окна общежития выпал студент Андрей Коробков, упал лицом вниз, разбился на смерть. Во всех группах провели собрания. Студентам с отеческой строгостью внушали: вот, до чего доводит злоупотребление алкоголем! Хороший парень Андрюша Коробков отмечал сессию, принял, как следует, на грудь, вспомнил роман Толстого «Война и мир», решил, как Долохов –нашёл, кому подражать! – выпить на подоконнике бутылку водки до дна, вот результат: венки и похороны! Потом зачитали приказ: запретить распитие спиртных напитков в общежитиях, в студенческих аудиториях, на территории вуза. В случае свадеб, дней рождений заранее подавать заявление.

Соседки по комнате шёпотом рассказали Марине:

- Ерунда всё, Андрюха из окна не выпадал! Его наши пацаны выбросили, специально лицом вниз, чтобы побои не видны были.

- За что?

-Так он был стукачом. Помнишь Вовку Киселёва? Это Коробков донёс, что у Вовки роман Солженицына есть, и он всем даёт почитать. У Вовки тогда сумку вроде бы украли, а потом милиция, как бы нашла. А в сумке роман! Вовка упёрся: не моё! Как в сумку попал, не знаю! Потом Вовку в сессию специально на всех экзаменах завалили и отчислили. На улице его остановили, как будто для проверки документов. А у Вовки в кармане доллары! Он: не мои, подкинули! А ему: про роман вы тоже говорили: не мой! Его посадили потом. За политику слабо было посадить, так за валюту посадили, хорошо ещё не за изнасилование!

Марина робко спросила:

- А как узнали, что он стукач?

- Так у него доносы нашли! Он их под видом лекций писал. Его наши пацаны допросили с пристрастием, своим судом судили и приговорили.

С тех пор в душе Марины поселился стойкий страх.

Наши дни. Москва. Кафе на Курском вокзале.

- Вообще-то, я согласился на эту встречу из уважения, сами знаете, к кому. Я с бабами не работаю.

- Как грубо!

- Зато, точно. Если за Вами - мужчина, пусть он придёт, и сам договаривается. А Вы десять раз передумаете. Захотите соскочить. Имейте в виду, договор обратной силы не имеет. Предоплата сто процентов. Как только деньги заплачены, начинается работа, отозвать нельзя.

- Я не передумаю и не соскочу. Деньги при мне, плачу сейчас всю сумму.

- Хорошо. У меня есть один псих. Любит пострелять. Не промахивается никогда. Мишень Вы ему сами покажете. Только у меня вопрос, это важно для дела: за что вы его приговорили, что он Вам сделал?

- Он сломал мне жизнь, это из-за него я стала такой.

Инара Круминя.

Когда она решила восстановить честное имя дочери, ей стало необыкновенно легко на душе. Она знала, что Федор собирается в Москву повидаться с Андреем и Нестором, Лолу он наверняка с собой не возьмёт, оставит у родственников в посёлке. И Инара решилась. Проводник ей был не нужен, она сотни раз ходила по этой тропе в горах до дома мужа. Но сегодня она до гнезда Ворона не дошла. Свернула к Кето. Её всегда удивляло, что Кето была дома, когда бы Инара не пришла, будто ждала. Конечно, Кето никогда никуда надолго не исчезала, но ведь могла пойти собирать траву или навещать больного. Тогда она оставляла дверь в дом открытой, чтобы тот, кому она нужна, мог подождать её в доме. Но Инаре никогда не приходилось ждать Кето. Она сама будто ждала её.

- Здравствуйте, Екатерина Вахтанговна!

- Здравствуй, Инара. Я знаю, зачем ты пришла. Помогать тебе не буду. Фёдор - великий грешник. Но палача ему искать не буду. И ты подумай. Он отец твоих детей.

- Екатерина Вахтанговна! Он сломал жизнь своим детям. Он купил своих жён: меня - за секрет отца, а Лолу - просто за деньги, как козу! Вы всегда помогали мне и другим.

- Здесь я одна, кто, кроме меня, поможет женщине?

- Вот и помогите снова! Вы принимали роды Эллочки, лечили её, лечили меня.

- В Москве есть человек, который мне обязан. Он не любит договариваться с женщинами, но любит деньги. У тебя нет мужчины. Твои сыновья не будут помогать тебе против своего отца. Если этот человек тебе откажет, это будет правильно, это судьба, и не ищи другой судьбы. Если согласится - это тоже судьба.

Марианна Храмцова.

За двенадцать лет страх стал её постоянным спутником. После окончания университета, она осталась на кафедре, поступила в аспирантуру, с головой ушла в научную работу, стараясь не думать о своей второй работе.

Агента Марианну не отпустили. В научной среде диссидентов хватало, за ними нужен был глаз да глаз. А то какой-нибудь непризнанный гений рванёт на запад, а там, через пару лет, глядишь – Нобелевский лауреат! Лучше всего за такими вот ненадёжными учёными мужами могла приглядеть их коллега, причём отнюдь не синий чулок, а красивая, умная, незаурядная женщина. Она и от опасного шага предостережёт, и предупредит заранее, чтобы не случилось непоправимое.

Марианна со своим заданием справлялась, но по ночам умирала от страха. Особенно тошно ей стало, когда началось странное время, которое почему-то назвали перестройкой. Начались митинги и забастовки, открывали архивы КГГБ, народ жаждал крови, требовал предать гласности имена стукачей. Марианна перебирала сто вариантов, как уйти со второй работы. Неожиданно всё рассосалось само собой. Так когда-то говорила мама: не спеши что-то делать – само рассосётся.

Своё тридцатилетие и защиту кандидатской диссертации она решила отметить в один день. В загородном ресторане собрались друзья и коллеги. Повод достойный внимания. Марианна знала, что в языкознании и филологии редко защищаются раньше сорока. Слишком большой объем материала приходится перелопачивать. Это не физика, где озарение, пара формул: и Нобелевская премия обеспечена. Двадцатипятилетние кандидаты наук в радиофизике - не редкость! А Марианна прошла свой путь в своей отрасли в два раза быстрее, чем те, кто стартовал с ней одновременно. У неё есть повод гордиться собой! Она старалась не думать о том, что своим успехом обязана другой своей работе. Конечно, кто-то кому-то позвонил. Просили не препятствовать. Но диссертацию-то писала она сама!

В разгар банкета она вышла вместе с Натальей Сергеевной на балкон покурить. Гостей ничуть не удивило, что Марианна уединилась со своим научным руководителей: когда же им ещё и поговорить, обсудить планы на будущее? Наталья Сергеевна Марианну хвалила:

- Ты молодец, жизнь выстраиваешь правильно. Могла бы, как однокурсницы, замуж выскочить, детей нарожать, превратиться в домашнее животное, а ты умница! Сначала нужно материальную базу создать, стать самостоятельной, потом уж семью строить можно. Я всегда говорила, что замуж нужно выходить не в двадцать два, а между двумя диссертациями: кандидатской и докторской. Сама я так и сделала. Кстати, сейчас о твоём замужестве и поговорим: пора, пора!

-Это что новое задание? Объект?

- Да какое задание! Есть чудесный парень для тебя. Вы просто созданы друг для друга. Он, правда, моложе тебя на пять лет, но ты прекрасно выглядишь, долго будешь молодой, никто и не заметит разницы. Кстати, мой первый муж был моложе меня на десять лет. Я вышла замуж за своего аспиранта. Мы с ним прекрасно жили, двух сыновей вырастили.

- Значит, у Вас был и второй муж?

- Почему был? Есть! Мы с ним тоже прекрасно ладим. Жизнь длинная – одного мужа может и не хватить.

- А этот парень, кто он? Может, я ему и не понравлюсь?

- Понравишься-понравишься! А парень чудный! Наш человек. Правда, из внешней разведки. Работал за границей, под дипломатическим прикрытием, конечно. Его там подставили. Устроили «медовую ловушку», подсунули девицу, но он вёл себя очень достойно. Пришлось его отозвать. Теперь его перевели в наш отдел. Он официально будет преподавать, консультировать. Сейчас видишь, какие времена наступают? Скоро памятники будут сносить и историю переписывать. Да не дрожи ты так! Мы своих не сдаём! К тому же к власти придут «ребята с нашего двора». Специалисты нашего профиля нужны будут при любой власти. Правда, тебе после замужества с работы придётся уйти. Есть нюансы, сама понимаешь. Будет что интересное, просто скажешь мужу – и всё! Для бухгалтерии выгода: вместо двух зарплат платить одну.

Парня этого зовут Геннадий. Давайте быстрее знакомьтесь, женитесь и будьте счастливы!

Алла Живинкина. Год назад.

К Нестору она так и не пошла. Очень хотелось пойти на свои похороны, но этого тоже делать было нельзя. Она ограничилась теленовостями. Боль всё сильнее жгла её. Её муж Олег-Нестор должен поплатиться за всё. Виктор дал ей послушать запись разговора с Нестором, сразу после того, как он получил известие о гибели Аллы. Больше всего его интересовала та газета. Алла была для него лишь средством. У Аллы был один номер телефона. Ей дал его отец, предупредив, что воспользоваться им можно лишь в крайнем случае. В адвокатской практике всё бывает. Отец сказал ей условные слова, которые нужно сказать, чтобы с ней согласились разговаривать. Алла решила, что такой случай пришёл. Она позвонила, назвала пароль, ей назначили встречу в кафе.

Вера Федотова.

Она теперь постоянно планирует дальнейшую жизнь, думает, как будет дальше. А дальше всё будет хорошо. Она уверенна в этом. Она строит планы для себя и для Ванечки. О ребёночке, что у неё в животе, она старается не думать, но не получается, с каждым днем он всё ближе и роднее ей, как она его отдаст?

Утром пришла Антонина Ивановна, её помощница по хозяйству. Домработница и няня в одном лице. Вера совсем не нуждалась в её услугах. Ей совсем не трудно было убирать уютную квартиру, ходить в магазин, готовить вкусненькое для себя и для Ванечки. Но Виктор Андреевич настоял: беременная женщина должна отдыхать. Если есть возможность, пользоваться услугами домработницы – грех отказываться. Тем более, это условие заказчиков, они хотят, чтобы их ребёнок родился здоровым.

Антонина Ивановна была при ней постоянно. Вера чувствовала себя неловко, что за неё застилают постель, моют посуду. Даже в клинику, которая была рядом, и в скверик погулять она ходила в сопровождении Антонины Ивановны. У беременной женщины может закружиться голова, не дай Бог, споткнётся, упадёт. Кто-то должен быть рядом, чтоб этого не случилось.

Сегодня Антонина Ивановна пришла, как всегда, в восемь утра. Одела Ванечку, чтобы отвести его в садик, спросила Веру, что она хочет на обед, и ушла вместе с Ванечкой. На обратном пути она зайдет в супермаркет, значит, у Веры есть час блаженного одиночества. Не сказать, чтобы Антонина Ивановна ограничивала её свободу, но Вере было тяжело, что в квартире находится посторонний человек, взгляд Антонины Ивановны она постоянно ощущала на себе. Ей хотелось спрятаться, закрыться в ванной, в туалете. И вот сейчас, пока Антонина Ивановна будет придирчиво изучать штампики со сроками годности на упаковках, чтобы купить самое свежее, Вера вздохнёт полной грудью и посвятит это время целиком себе. Она подошла к зеркалу с удовольствием оглядела себя. Эта беременность сделала её красивей и моложе. Кожа разгладилась, приобрела нежный сливочный оттенок, морщины исчезли, волосы мягкие, пушистые, никаких мешочков и синяков под глазами, отёков на ногах и вздутых вен – с Ванечкой всё было по-другому. Вот что значит стабильная, обеспеченная жизнь! Она будто десять лет сбросила. Тренькнул домофон. Неужели Антонина Ивановна так быстро вернулась? Но на экране монитора она увидела весьма симпатичного мужчину средних лет.

- Вера Георгиевна, мне Ваш адрес дали в клинике, Вы принимаете специальный комплекс витаминов для беременных. Я представитель фирмы «Вита-фарм», мы проводим опрос клиентов и дарим подарки. Не согласитесь ли Вы спуститься к подъезду, буквально на пять минут, нам запрещено беспокоить клиентов дома.

Вера вздохнула, ну вот, у неё крадут драгоценные минуты одиночества! Но нужно идти, ей ведь не трудно ответить на несколько вопросов и получить в подарок коробочку витаминов. Этот человек – представитель фирмы, зарабатывает деньги, как может. Наверное, ему платят за каждую анкету. Вера хорошо знает, что такое, когда нет работы и нет денег. Сама была в таком положении совсем недавно. Нужно помогать людям, тогда кто-то поможет тебе. Она спустилась к подъезду. Сразу увидела незнакомца, представителя фирмы. Он заговорил очень быстро.

- Вера, меня зовут Максим Ильич Рудаков, я твой родной дядя, вернее двоюродный дед, ты моя внучатая племянница. Я пришёл за тобой. У тебя паспорт в квартире? Или они отобрали у тебя документы? Нет? Хорошо! Поднимайся в квартиру, возьми только паспорт и Ванино Свидетельство о рождении, потом заедем в садик, скажешь воспитательнице, что Ваня записан на приём к аллергологу, матери ребёнка отдадут. Вы с Ваней поедете в Лос-Анджелес, у тебя там много родственников, твои братья будут рады, что у них такая молодая и красивая кузина, племянник, и скоро родится ещё один. Они будут заботиться о тебе.

 Вера, вдруг поняла, что верит каждому слову этого человека, она почувствовала необыкновенное облегчение, будто птица, в клетке которой случайно открылась дверца. Она поспешила в квартиру.

Нестор Гулиа. Агентство «Щит».

В тот день, когда Еремеев сказал ему, что в дом отца приходила сестра-близнец Эллы – Нина, Нестор многое понял, на многое у него открылись глаза. Но он боялся этих догадок, гнал их от себя. Только один человек на свете был похож на Эллу, как сестра – близнец.

Отец всегда был ближе ему. Он с пелёнок занимался с сыновьями, учил их всему. Когда они приезжали из школы на каникулы, отец распределял обязанности: кто, что должен делать, сам постоянно был рядом. Детские воспоминания о маме были смутными: тёмный платок до бровей, запах парного молока, шершавые, но тёплые руки. Мама звала покушать, забирала грязное бельё постирать, приносила чистое. Всегда на руках у неё была Эллочка, и лицо у неё было светлое, нежное. Младшую дочку она любила больше всех детей, и никто из них на маму не обижался: это казалось естественным. Нестор помнил, как страдала мама, когда Эллочка заболела у тёти Расы, когда пошла в первый класс. Мама примчалась и схватила Эллу, как кошка хватает котёнка, когда горит дом. Потом мама вместе с Эллой переехали в дом бабушки Лайзы. А у отца появилась новая жена - Лола. Но в жизни Нестора, мамы, братьев и сестёр ничего не изменилось. Отец заботился обо всех.

Приезжая к бабушке, Нестор видел, как взрослеет и хорошеет сестра, как рядом с ней меняется и расцветает мама. Исчез платок и платье до пят, появились туфли на каблуках и модная причёска. С каждым годом расстояние между мамой и Эллой будто уменьшалось. Сначала они стали выглядеть, как старшая и младшая сестра, потом, как близнецы. Нестор считал, что это неправильно. Взрослые дети должны жить своей, отдельной от родителей жизнью. Он приехал и забрал Эллу, увёз её в Москву

Сестра красиво вписалась в столичную жизнь. Она будто создана была для этого дорогого, пёстрого города, с его суетой и вечным праздником, была благодарна брату, что он дал ей возможность жить этой жизнью. За это Элла была готова выполнить любое его поручение, любое задание. Она ни за что не хотела возвращаться назад: ни в горы, ни на побережье. Как все дети, выросшие на курорте, она собиралась ездить к родителям только в отпуск и на каникулы, а жить хотела только в Москве.

У Нестора была мечта: большой дом, в котором объединилась бы вся семья, его отец, все его дети, мать, Лола, братья и сёстры, Алочка и их будущие дети. Целый клан бессмертных Калиосторо. Но сначала погибла Элка, потом Алочка, потом отец. И Нестор понял, что такого дома у него никогда не будет. Когда Еремеев сказал ему, что приходила сестра близнец Эллы, Нестор понял, что самое страшное в его жизни ещё не случилось.

Виктор Савицкий.

Он был вне себя от бешенства. Он понял сразу, его переиграл профессионал, тот, кто умнее, хитрее, его, Виктора, и, хотя, это трудно представить: лучше его подготовлен. Неужели всё придётся начинать сначала? Вера исчезла вместе с наследником Самурая в животе.

Марго каждый день встречалась с Верой, которая принимала её за представителя родителей будущего малыша, и докладывала ему, что Вера испытывает комплекс суррогатной матери, который появился вместе с рынком этих услуг. Это значит, что женщина, которая вынашивает чужого ребёнка, начинает любить его как своего, страдает от предстоящей разлуки с ним, тогда возможно всё. Женщина может просто не отдать малыша, причём закон не в праве ей это запретить - заключённый с ней договор силы не имеет, а может и просто сбежать с ребёнком. В одном Виктор был уверен твёрдо: Вера сбежала не сама.

Поиски по горячим следам ничего не дали, потому что никаких следов не было. Последнее, что зафиксировали камеры наружного наблюдения и аппаратура, которой была нашпигована вся квартира, это размытый силуэт мужчины у подъезда и предложение некого представителя «Вита-фарм» поучаствовать в опросе. Потом картинка исчезла, и все камеры выдавали сплошные помехи. Виктору это знакомо: поставил кейс на скамейку, щёлкнул тумблером, и в радиусе пяти километров вырубилась вся электроника. Действительно, в течение получаса в районе зависли все компьютеры, глючила сотовая связь.

Если незнакомец, похитивший Веру, оснащён такой техникой – сомневаться не приходится: у него за спиной серьёзная контора. В клинике подтвердили: ни с какой «Вита-фарм» они не сотрудничают, персональные данные Веры никому не давали. В детском саду никто не мог описать, с каким мужчиной Вера приходила за Ванькой, на какой машине они уехали.

Воспитательница, тоже дурочку включила, ведь было сказано отдавать ребёнка только няне Антонине Ивановне, за что деньги плачены?

- Я не могла не отдать ребёнка матери, это не законно, она родительских прав не лишена!

А Антонина Ивановна? Опытная агентесса! Ведь было твёрдо сказано: ни на минуту не оставлять Веру одну! Ночевать в квартире! Полно спальных мест – кресла, диваны, продукты заказывать – всё привезут! А она, мало того, что ночевать домой уходила, - странно вообще, что Вера не исчезла в одну из ночей, ещё и в магазин пошла - скучно стало сидеть целый день с беременной! Думала, за полчаса ничего не случится. Случилось! За пятнадцать минут.

Вера на седьмом месяце – опасный срок! Никаких звонков и предложений Виктору не поступало, это уже хорошо! Значит, похитителям нужен не Виктор, а Вера. Значит, о ней и её детях будут заботиться и не сделают ничего дурного.

Марианна Храмцова. Год назад.

Это странно, но больше, чем за тридцать лет она ни разу не встретила Николая Ивановича. Но догадалась: он служит в той же системе, что и она. Она догадалась и том, что именно ему обязана этой своей службой. Хотя никто ей об этом не говорил. Но она ни разу его не встретила ни в длинных коридорах, ни в безликих кабинетах с портретами железного Феликса того ведомства, где в течение двенадцати лет проходила её вторая работа. Может он уже умер? Во всяком случае, ему уже порядочно лет, ведь и тогда он был не молод.

Встреча была случайной и неожиданной. Перед новым годом Геннадий предложил сходить на корпоратив в ресторан. Работники их ведомства вполне могли себе позволить такой же отдых, как и сотрудники любой другой сферы. В ресторане было весело, новогодняя программа была насыщенной, все расслабились и отрывались по полной. Марина забыла обо всём. Ей было хорошо. Неожиданно она почувствовала на себе взгляд. Она умела это чувствовать. Незаметно в зале глазами отыскала того, кто наблюдает за ней. Увидела, будто обожглась. Вот он, за столиком в углу, ничуть не изменился, даже не постарел, будто не было почти сорока лет, такой же элегантный, изысканный, рядом совсем юная барышня, наверное, очередная Мариночка. Марианна хотела сказать мужу, что устала, чтобы он вызвал машину, пора домой. Но не успела. Николай Иванович уже стоял у их столика и с элегантным полупоклоном обращался к Геннадию:

- Разрешите Вашу даму пригласить потанцевать?

Геннадий сдержанно кивнул. Марина, вздохнула, мило улыбнулась и поднялась, дескать, вся я тут, ничего не скрываю: устала, наплясалась, ноги от высоких каблуков болят, но не могу отказать такому элегантному кавалеру. Да и отказывать не принято: ресторан пафосный, с улицы сюда не попадёшь, дама пришла танцевать, а не кушать. Когда вставала, лишь на мгновенье перехватила взгляд Геннадия, в его глазах было отвращение и ненависть, всего одну секунду, потом он справился с лицом, на нем снова появилась маска доброжелательного благодушия слегка нетрезвого мужчины, которому всё нравится. Неужели он знает?

Во время танца Николай Иванович ничего существенного не сказал, рассыпался в комплиментах: как Мариночка похорошела, какой у неё солидный, представительный муж. Но она чувствовала: главный разговор еще впереди.

Уходить из ресторана сразу было неудобно. Чтобы не было очень явно, Марианна и Геннадий выждали положенные полчаса. Ушли, когда засобирались их соседи по столику - молодая пара, которые оставили дома ребёнка с бабушкой. Та позвонила, что малыш не ложится спать, требует маму и папу.

Дома Геннадий ни о чём не расспрашивал, дал Марине таблетку успокоительного, напоил травяным чаем и уложил спать.

Макс Гоше. Андрей Варавин.

Он был чрезвычайно доволен собой. Увести Веру и Ваню прямо из - под носа Савицкого, всё равно, что бросить гранату в штабной блиндаж противника. Даже, если она не долетела до цели, взорвалась рядом, начнётся паника, движуха, огневые точки снайперов мгновенно обозначатся. Теперь остаётся ждать, что предпримет Савицкий, куда кинется, каких людей ещё задействует, тогда станет ясно: насколько он и эти люди причастны к гибели брата. Легенда писателя оказалась на редкость удачной: люди, которым был адресован роман Андрея Варавина, его прочли и сами к нему пришли. Никого не пришлось искать, осталось только идти от человека к человеку, как по цепочке. Когда перед ним появилась журналистка Ханна Млодик, Макс сразу же понял, что она такая же журналистка и такая же еврейка, как он француз или писатель. Мало, кто бы заметил следы искусно сделанной пластической операции, даже опытный хирург. Но Макс заметил. Ниточка от Ханны привела его к Виктору, и эта была весомая причина – идти по этой цепочке. От Виктора стрелка – вектор протянулась к Марго, потом к Вере. Кропотливо и скрупулёзно, не жалея времени, не стесняясь в средствах, Макс выяснял, кто такая Вера, зачем она и её ребёнок нужны Виктору? Разгадка потрясла его: Вера – дочь его племянника Андрея, внучка брата Фёдора, правнучка его отца. Вера, Ванька и ребёнок, что у неё в животе, - близкие и родные ему люди. Неизвестно, для чего Савицкий держит их в заперти, как собирается использовать, но он, Макс, не допустит этого, он сумеет защитить своих кровиночек. Макс начал действовать – быстро, решительно, не оставляя незримому противнику времени, чтобы разобраться, понять, сгруппироваться.

Марианна Храмцова. Год назад.

Она знала, что Николай Иванович позвонит, и он позвонил, в первую неделю нового года, в её настоящий День рождения, в тридцать шестую годовщину их встречи. Он пригласил её на завтрак в тот самый ресторан, где они случайно встретились накануне нового года. Она не стала отказываться, лучше не затягивать, сразу всё прояснить, расставить все точки над и.

Она приехала, в большом зале они были вдвоём, сидели за тем же столиком, за которым сидел Николай Иванович на той вечеринке, когда Марианну обжёг его взгляд. Их обслуживал тот же официант. Николай Иванович заказал суфле, свежевыжатый сок, кофе и минеральную воду «Виши».

- Ну, что ж, давай снова познакомимся, тебя теперь зовут Марианна, а по-настоящему Марина, а меня по-настоящему зовут Андрей Фёдорович. Я очень рад, Мариночка, нашей встрече. Я знаю, что у тебя удачно сложилась жизнь, ты счастлива в браке, и это замечательно! Знаю, что ты не работаешь уже у нас. Но, видишь ли, обстоятельства так сложились, что тебе придётся снова вернуться на работу. Я сейчас занимаюсь очень важным делом, это связано с моей семьёй, кого попало, я пригласить на работу не могу, мне нужна барышня твоего плана. В ближайшее время я позвоню, приедешь в мой загородный дом, там я объясню тебе твои новые служебные обязанности. Ничего сложного для тебя не будет.

Дома у Марины случилась истерика. Снова в её жизни, как Мефистофель из Ада, возник призрак. Интересно, как он собирается её использовать? Какие новые служебные обязанности хочет предложить? А может не новые, а старые, как тридцать шесть лет назад?

 Перед глазами, как страшный видеоролик, крутились картинки из прошлого: пятидесятое отделение милиции, «обезьянник», размалёванные шлюхи, наглые глаза ментов, веером рассыпанные фотографии, потом комсомольское бюро, подоконник, окно, ожидание смерти. Психушка, роддом, заявление об отказе от ребёнка. Она до сих пор не знает, что стало с её дочкой, даже на похороны мамы поехать было нельзя. Из её жизни будто стёрли ластиком самые лучшие годы. Будто не было восемнадцати лет жизни! Детство, юность, школа. Нельзя позвонить подругам, пойти на встречу одноклассников, посмотреть фотографии. А двенадцать лет страха? Доносы вперемешку с конспектами лекций, Андрюха Коробков, выброшенный из окна? Опять окно! Каждый день она дрожала, что кто-то узнает, разоблачит её. Геннадий спас её, освободил от этого кошмара. Выкупил её жизнь. Конечно, она волновалась за него. Но это была тревога жены. Мужчина может рисковать, в его работе нет ничего зазорного, это служба Отечеству.

Геннадий снова повёл себя, как настоящий мужчина. Он ни о чём не расспрашивал жену, уложил её спать. А утром за завтраком спокойно сказал:

- Я решу вопрос.

- Как?

- Заплачу уборщику. Он уберёт проблему. Дедушка Франкенштейн засиделся в своём кабинете. Многих за кадык держит. Мне ещё все и благодарны будут. Хотя, вряд ли, узнают, кого благодарить.

Вечером он сказал жене:

- Вот деньги, заплатишь всю сумму, позвонишь по этому телефону, договариваться тебе придётся самой, мне нельзя светиться. Но я тебя подстрахую.

Вера Федотова.

В Сиэтле она, конечно, никогда не была. Сюда она прилетела из Берлина. Ванечка уже здесь. Он прилетел часом раньше. И сейчас она увидит его. Дедушка Макс всё предусмотрел. Он знал, что во всех аэропортах будут искать молодую беременную женщину с пятилетним ребёнком. Поэтому в Москву из Лос-Анджелеса прилетел его сын Мартин с женой Лизой. Уже из Москвы подданные Соединённых штатов Америки - мистер и миссис Роуд вместе со своим внуком отправились поездом в Прагу, потом в Париж, уже оттуда на «Боинге» вылетели в Сиэтл. Вера доверяла им полностью и не побоялась отпустить с ними сына. Сама Вера - теперь фрау Фишер, вместе со своим мужем Робертом Фишером прилетела из Берлина. Здесь она снова станет Верой Федотовой. Про себя она смеялась, вспоминая фильм «Семнадцать мгновений весны», искали молодую женщину с грудным ребёнком, а тут седая баба без детей. Искусно сшитый костюм скрыл беременность, парик и виртуозный грим до неузнаваемости изменили лицо. Роберт деликатно простился с ней, как только они получили багаж и вышли из терминала. Он хороший актёр и отработал свой гонорар.

Вера боялась, что Ванечка не узнает её в гриме. Но он узнал. Первый увидел её в зале и окликнул:

- Мама!

Вот он! Рядом с ним высокий улыбчивый мужчина и симпатичная дама средних лет. Это Мартин – её кузен и его жена Лиза.

Ванечка весь перепачкан в чём-то сладко-шоколадном, в руке гигантский вафельный рожок, какие, однако, здесь порции мороженого огромные. И зачем так баловать?

А Ванечка уже уткнулся своим перепачканным носиком ей в живот: «Мама! Что так долго?»

Мартин взял у Веры ручку багажной тележки.

- Как долетели, Вера? Как себя чувствуете?

Он говорил по-русски, с чуть заметным акцентом. Как она себя чувствует? Великолепно! Никогда еще так хорошо себя не чувствовала! Перед отъездом Макс сообщил ей, что она носит своего родного ребёнка. Он узнал это в клинике. Ей не подсаживали чужую яйцеклетку. Это её ребёнок. Но она знала об этом всегда. Мартин продолжал:

- Нас встречает наш сын, он будет рад, что у него такая красивая кузина, мы сейчас поедем домой. Пока не родился ваш малыш, Вам, Вера, лучше жить с нами, потом мы поможем вам купить хороший дом. Вы должны знать, Вера, Вы очень богаты. Наш дед оставил всем внукам хорошее наследство. Вы член нашей семьи. Мы будем заботиться о Вас.

Инара Круминя.

Утром она прилетела в Цюрих. Банк нашла без труда, просто назвала таксисту адрес. Она хорошо помнила те слова, что передал ей отец через старую Кето. Это был пароль и код доступа к ячейке в банке. Их должен был назвать предъявитель ключа. Маленький плоский ключ с металлической пластинкой, на которой был выбит семизначный номер. Этот ключ Инга помнила детства, он висел на шее отца, на одной цепочке с католическим распятием. Маленькая Инга часто спрашивала Валдиса: от чего этот ключик? Ей хотелось услышать сказку о волшебной дверце, о шкатулке с сокровищами. Отец однажды только сказал, что это ключ от Шамбалы. После того, как она увидела отца на дне ущелья, ключ оказался у Фёдора.

Инга всего на миг видела ключ в его руках, потом он спрятал его в одном из тайников, которых было множество в доме, но спрятал так, чтобы одна из жён, или кто-то из детей мог найти его. Ключ нашла Инга. В один из дней, когда приходила к Еремееву под видом Нины помогать искать архив. Архив они не нашли. Еремеев видел, как она взяла ключ из тайника. Но ключ его не интересовал, его интересовала Нина.

Вот теперь она стоит перед клерком из банка, ей нужно назвать шифр и код. Четыре цифры и четыре буквы. Цифры, конечно: 1441, годы рождения и смерти Лермонтова, любимого поэта отца, а слово, конечно «Нина», его любимая героиня из Маскарада – женщина - ангел и жертва. Такой он вырастил свою младшую дочь, ангелом, которого сам принёс в жертву. Отцу не были нужны сокровища её мужа, он сам был богат. Но Фёдор потребовал у Вальтера дочь в обмен на свободу и жизнь, и Вальтер принёс свою Нину в жертву.

Вместе с клерком она прошла в хранилище банка. Он отпер железную дверь и, как велит инструкция, оставил её одну. Инга нашла ячейку с семизначным номером, что был выбит на металлической пластинке, вставила ключ в скважину, дважды повернула, стальные штыри опустились, она выдвинула узкий ящик. Ни золотых слитков, ни бриллиантов, ни пачек с долларами. Свёрнутая в трубочку гербовая бумага - сертификат на миллиардное состояние! Деньги можно обналичить – но такую глупость она не сделает, можно открыть счёт в этом же банке и снимать деньги с пластиковой карточки в любой точке мира, но зачем ей столько денег? Потратить на наряды, развлечения, путешествия? Но ей и трёх жизней не хватит, чтобы всё потратить, ей давно уже ничего не хочется. Заняться бизнесом? Но это не её стихия. Раздать всё детям? Но они и без того хорошо обеспечены – лишние деньги, лишние проблемы. Если бы жива была Элочка, она бы устроила ей пышную свадьбу, сделала бы королевой. Но Эллы нет, а у неё отняли даже возможность отомстить. Год назад её опередили. Приговор в исполнение привела не она. Никакие деньги не могут теперь помочь ей.

Инга вышла из банка, хотела сесть в такси, но возле неё остановилась машина, боковое стекло опустилось:

- Инга, здравствуйте! Не пугайтесь, садитесь в машину, я Марианна, мы с Вами встречались, помните?

Макс Гоше.

Он нашёл разгадку, расследование завершено, можно отправлять отчёт Лоле. Получить окончательный расчёт, лететь в Цюрих, забрать Анну - и вместе с ней в Лос-Анджелес: благодаря этому делу, у него снова есть семья. Они ждут его, Сыновья, невестки, внуки, Вера, Ванька. Именно Вера помогла ему увидеть сына, которого он не видел много лет.

Но понравится ли Лоле его отчёт, такого ли результата расследования она ждала? Ей не нужен был архив мужа и секрет бессмертия, судя по её деяниям, она и так собиралась жить вечно. Ей были не нужны деньги Фёдора, судя по её расходам и доходам, до значительной части его денег она добралась самостоятельно. Ей не нужно было имя убийцы, она его знала. Ей нужно было знать имена людей, которые были рядом. Она требовала от Макса регулярных отчётов, ради этих отчётов она оплатила следствие.

Лола Гулиа.

Она не помнила и не могла помнить то время, когда её дед Самсон Хошба, Герой Социалистического Труда, директор чайного совхоза в Абхазии, был одним из самых уважаемых людей не только на Кавказе, но и в Советском Союзе. Его дом близ Гагры был похож на дворец шейха. Туда со всей округи земляки Самсона везли богатые подарки: золото и драгоценности, пачки долларов, старинные украшения, антиквариат, редкое оружие. Все знали: Самсона любят в Кремле. Те, кто стоит на Мавзолее – его кунаки и кумовья. Самсон без стука входил в кабинет Самого! Поэтому жизнь маленькой мандариновой республики целиком и полностью зависела от Самсона, его расположения или недовольства. Сын Самсона - Дамир учился в Москве на экономическом факультете Университета. Он жил в роскошной квартире на Кутузовском проспекте, на восемнадцатилетие отец подарил ему белоснежную «волгу» спецсборки, которую пригнали к подъезду Дамира прямо с завода. На этой «волге» абхазский принц с шиком подъезжал каждое утро к университету. На лекциях он долго не задерживался. Московские рестораны Дамира интересовали гораздо больше, чем университетские аудитории. Преподаватели Дамира ненавидели, но каждую сессию из «солнэчной» Абхазии каждому из них прямо домой привозили корзину с дорогими коньяками, изысканными винами, деликатесными закусками, плюс конверт с толстой пачкой в банковской упаковке, мало, кто согласен был отказаться от этой компенсации за неизбежность терпеть сынка Владыки Кавказа. Так Дамир доучился до третьего курса, не выучив даже названия предметов, за которые у него в зачётке стояли оценки. Однокурсницы мечтали, чтобы Дамир пригласил их покататься на машине. Они готовы были предложить красавцу – джигиту московскую прописку и себя в придачу в обмен на земные блага, которые сыпались на Дамира, как из рога изобилия. Они не знали, и никто в Москве не знал, что Дамир давно женат, и у него уже есть дети. Отец женил его в семнадцать лет на дочери своего друга, которой на момент свадьбы не было и шестнадцати. Свадьба была по закону гор, никакого ЗАГСа, конечно, молодые не посещали. Но местные власти закрыли на это глаза. Такие свадьбы игрались повсеместно. А тут всесильный Самсон! Женой Дамир особо не интересовался, она жила в доме отца, с ней он виделся, когда приезжал на каникулы. В будущем он собирался жениться обязательно на русской девушке, образованной и красивой. Самсон тоже не имел ничего против: хоть он и был членом партии и Героем Соцтруда, чтил закон гор. А по местным обычаям можно было иметь и не одну жену. Неплохо, если мальчик женится на дочке какого-нибудь высокопоставленного московского чиновника – иметь друзей в Кремле одно – а породниться другое! Одна жена в горах, другая – в Москве, для джигита это не предел!

Но осуществить свои планы Самсон не успел. Умер Брежнев. Андропов начал зачистку. Советских миллионеров и кавказских шейхов, что не различали государственное и своё, упаковывали и сажали. Самсона арестовали, ему грозили пятнадцать лет – максимальный, по тем временам, срок. Пятнадцать лет он не просидел. Умер от инфаркта в тюрьме во время предварительного следствия. Те, кто был уполномочен, умело сделали свою работу. Самсон должен был умереть и умер – все концы были обрублены, иначе цепочка оказалась бы слишком длинной, и ещё неизвестно, какие бы в ней были звенья. Дом Самсона отобрали, имущество конфисковали. Невестка и дети оказались на улице. Их приютили родственники. Скоро к ним присоединился и Дамир. Из университета его отчислили, затем вызвали в милицию и сообщили, что его временная прописка прекращена, поэтому он должен покинуть столицу в двадцать четыре часа. Лола тогда была совсем маленькая. Но она помнила эти времена. Вместе со старшим братом, сестрой и мамой они жили в доме тёти.

Дамир не работал, с утра он включал старенький чёрно-белый телевизор, усаживал рядом с собой детей, щелкал тумблером, переключая с программы на программу, впрочем, выбор был небольшой, каналов всего два. Но Дамира не интересовали фильмы или новости, он показывал на экран и говорил детям:

- Смотрите, вот такой персидский ковёр размером со стадион был в доме моего отца! А ещё: во дворе фонтан и бассейн с золотыми рыбками! Такой вот гарнитур стоял у меня в московской квартире, и телевизор был не то, что этот! Цветной, японский! А вот самый лучший московский ресторан «Арагви»! Я там ужинал чуть не каждый вечер, и друзей приводил, за всех платил! И девушек туда приглашал! Знаете, какие в Москве девушки? Образованные! Культурные! Настоящие красотки-куколки! Не то, что наши, чёрные вороны. Здесь настоящую жизнь можно только по телевизору детям показать.

Лола пошла учиться в русскую школу. Училась старательно, мечтала: окончит школу, уедет в Москву. Поступит в институт, станет такой, какой её хочет видеть отец: красоткой-куколкой. Ни за что не станет чёрной вороной, как мама и тётя. Будет образованной и культурной, и красивые московские джигиты будут приглашать её в ресторан. Доучилась Лола только до седьмого класса. В Абхазии началась война. Многие родственники погибли. Тётин дом сожгли, и им пришлось жить в сарае вместе с козами и овцами. Еще был подвал. Там они прятались от обстрелов. Дамир воевать не пошёл, прятался в подвале вместе с женой и детьми. Было нечего есть, одевались в лохмотья. Дамир по-прежнему не работал, хотя заняться ему было абсолютно нечем. Телевизор сгорел.

Как только обстрелы прекратились, Лола с матерью и сестрой стали ездить в сторону Адлера, к Российской границе, торговать мандаринами. Выручка была копеечной.

Однажды, когда они вернулись, уставшие и грязные, во дворе возле сарая с козами они увидели богато накрытый стол, довольного Дамира, а рядом с ним высокого статного аксакала, совсем не похожего на абхаза, хотя и одетого как абхаз. Мать сразу всё поняла, прижала к себе Лолу:

- Не отдам её, она ещё маленькая! Ей пятнадцать только-только!

Отец успокоил:

- Ну-ну! Марике! Самой-то сколько было, когда выходила за меня? К тому же Гогуш нас не торопит. Он согласен немного подождать. Но совсем немного! Посмотри лучше, какие он привёз подарки нам с тобой и своей невесте! Шёпотом добавил:

- А какой калым готов заплатить! Забудем про нищету! И дочке с ним будет хорошо, сыта и одета. А это немало!

Макс Гоше.

Он теперь знал всё. И всё произошло, как в его романе. А, может, он вовсе не адвокат, а писатель? Это его настоящее призвание, стоило заняться этим раньше, впрочем, и сейчас не поздно. Хороший писатель обладает даром предвидения. Настоящие литературные творения сбываются, как вещие сны. Его роман стал настоящей нитью следствия. Ханна привела его к Виктору, кто такая Ханна Млодик, выяснить Максу не составило труда. Нестор тоже бы легко это выяснил, если бы Ханна приблизилась к нему. Но она чётко выполняла инструкции Савицкого и грамотно держалась от бывшего мужа на расстоянии. От Ханны – Аллы и Виктора ниточка потянулась к Марго – Маргарите Еремеевой, бывшей клиентке Аллы, жене некого Еремеева, подопечного Савицкого, именно Марго застрелила Эллу, его племянницу. От Марго стрелка вектора протянулась к Вере. Макс долго не мог понять, зачем Виктору нужна Вера? Зачем вся эта мистификация с ЭКО?

Всё встало на свои места, когда, он выяснил, кто такая Вера. Следующей в цепочке была Марина – Марианна, мать Веры, её тоже найти было несложно для Макса. Вот и замкнулась пентаграмма: пять обиженных женщин. Марина, Маргарита, Алла, Инара, Лола. У каждой из них был весомый повод ненавидеть и мстить одному из тех, кто был год назад в квартире на Гоголевском бульваре. Но как узнать, кто из них сделал роковой выстрел? Как? Спросить!

Макс каждую из них спрашивал. И каждая отвечала:

- Не убивала, хотела убить, но не успела.

Лолу он не спрашивал. Разговор с ней ещё предстоит.

Лола Гулиа.

Гогуш сдержал слово. Подождал месяц, потом забрал Лолу в свой дом.

Он был нежен и внимателен к своей молоденькой жене, и Лола неожиданно для себя почувствовала к нему расположение, даже симпатию.

Гогуш заботился о ней, как отец, и Лола впервые поняла, каким должен быть отец. Дамир таким не был. Он любил только себя. Жена и дети его интересовали только в том случае, если он мог получить от них какую-то выгоду. Легко продал младшую дочь, как козу, и совсем не беспокоился, как ей живётся замужем. Какой Гогуш замечательный отец, Лола поняла, когда родила Анзорика и Лалочку. Он с удовольствием возился с детьми. Сам делал для них игрушки, учил их читать, в доме была огромная библиотека. Наблюдая за занятиями детей, Лола сама понемногу училась, добирала то, чего не успела получить в школе и в доме отца. Гогуш заметил её интерес, и с удовольствием взялся и за её образование, и Лола стала чувствовать себя ещё одним ребёнком Гогуша. Три года пролетели незаметно, потом еще три года. Дети подрастали, Лола, не спеша занималась домашними делами, о жизни в долине она вспоминала без сожаления. Здесь в горах не свистели пули, не нужно было прятаться в подвале от обстрела, на столе всегда была еда, не нужно было продавать мандарины и бояться, что милиционеры отберут деньги.

Всё изменилось для Лолы, когда дети немного подросли, и она решилась оставить их с Кето и навестить родственников в долине.

На месте сарая с козами стоял дом, похожий на дворец, с мраморной лестницей. Во дворе был фонтан и бассейн с золотыми рыбками. Отец по- прежнему не работал, зачем? Денег и так хватает. Зять заплатил, а будет мало - ещё заплатит. Родственники с сочувствием смотрели на Лолу, на её темное до пят платье и платок до бровей. От матери Лола узнала, что брат уехал в Москву, там у него свой бизнес – бутик модной одежды на Арбате. Сестра помогает ему, работает администратором в его магазине, ещё ходит по подиуму, демонстрирует одежду, собирается ехать в Милан учиться на модельера. А ведь это всё на те деньги, что Гогуш заплатил за Лолу! Почему замуж выдали её, а не старшую Назиру? Назира стала настоящей москвичкой, красоткой-куколкой, а она, Лола, превратилась в чёрную ворону.

Но почему она должна так жить? Ведь, если муж заплатил за жену такой калым, значит, у него денег осталось ещё больше! Она уже узнала, что по-настоящему мужа зовут Фёдор, что в Москве у него есть большая квартира. Но Фёдор такой доверчивый, квартиру отдал сыну, а может, тот просто обманул отца? Но ведь не поздно всё исправить, они могут переехать в Москву, не выгонит же их Нестор, а в случае чего, можно и в суд пойти. Её дети ничуть не хуже детей мужа от первой и второй жены, и тоже имеют право жить в столице.

Вернувшись в горы, Лола изо дня в день начала повторять мужу, что они должны переехать в долину и жить нормальной цивилизованной жизнью. Но Гогуш будто не слышал её. Иногда в гости заходила Инара, первая жена Гогуша. Она по-доброму относилась к Лоле, старалась помочь, приносила подарки детям, но Лола смотрела на неё с ревнивой завистью. Инара удивительно помолодела и похорошела, когда ушла от мужа и вернулась в долину.

Ненависть к Гогушу росла, Лола уже не могла спокойно смотреть на него, его решение разлучить её с детьми, отправив их на учёбу к родственникам, разожгло костёр ненависти до небес.

Макс Гоше.

Прежде, чем давать отчёт Лоле, он решил встретиться с племянниками.

Время пришло. Теперь абсолютно ясно: они не причастны к гибели Фёдора. В загородный коттеджный посёлок, где жил Андрей, он приехал, заказав предварительно пропуск. Он не стал скрывать своё истинное имя - больше незачем. Родственника Андрея Фёдоровича охрана пропустила без вопросов. В большом доме застыл затхлый запах смерти, Макс сразу ощутил его. Ему захотелось уйти, как можно скорее, но необходимо сказать то, ради чего он пришёл. Вместе с экономкой он поднялся на второй этаж и увидел Андрея. Трудно даже представить, что всего год назад, это был полный сил мужчина! Перед ним был глубокий старик, который вполне выглядел на свои почти сто лет. Пергаментная кожа обвисла складками, голый череп покрыт пигментными пятнами. Бессмысленно прозрачные младенческие глаза, беспомощный рот. Механизм бессмертия сломался. Андрей стал обычным человеком. Макс решил обойтись без предисловий:

- Андрей, у тебя в Лос-Анджелесе живёт дочь Вера, внук Ваня, скоро родится ещё один внук. Ты можешь увидеться с ними. Они будут рады встрече с тобой. Они могут приехать к тебе. Это для них уже безопасно.

В младенческих глазах загорелся огонёк. Выражение лица стало осмысленным, губы шевельнулись, не голос - скорее шёпот:

- Я не успею.

- Успеешь, нужно успеть, наши дети и внуки – это бессмертие. То, для чего стоит жить.

Нестор Гулиа. Агентство «Щит».

Он прекрасно знал, что тот наркоман, которого задержали, как убийцу отца по горячим следам, не при чём. Хотя у него был пистолет, хотя он и сделал ещё несколько выстрелов в тех, кто пытался его задержать. Кто же тогда? Неужели мама? Этого не может быть! Она не любила отца, не могла простить ему Эллу, но она и не могла убить! Зачем тогда она приходила в дом отца и говорила с Еремеевым, да еще назвалась Ниной? Неужели она тоже ищет архив отца?

Он не знал, зачем каждый день приходит в агентство. Расследование не двигалось с мёртвой точки, от Еремеева никаких вестей. Видно, придётся самому ехать в Абхазию, в дом отца. Здесь в, Москве его некому заменить. Андрей вышел из игры. Он состарился и медленно угасает.

Незнакомец, появившийся у него в офисе, был ему хорошо знаком. Хотя Нестор никогда его не видел. Тем не менее, он представился:

- Здравствуй, Нестор! Я твой дядя Макс, родной брат твоего отца. Я тоже вёл расследование, искал убийцу брата и нашёл, но об этом позже. Я кое-что привёз тебе, - Макс положил на стол перед Нестором толстую пожелтевшую от времени картонную папку, с верёвочными тесёмками.

–Это архив твоего отца, он всегда был у меня. Газета, из-за которой погибла твоя жена, тоже здесь. Теперь у тебя есть рецепт бессмертия, можешь жить вечно. Ты должен знать ещё кое-что. Это важнее архива. Алла жива. Теперь её зовут Ханна Млодик. Ты можешь найти её и попросить прощения. Она, конечно, тебя не простит, но, вероятно, это удержит её от последнего шага, на том пути, по которому она пошла.

Нестор собрал все силы в сердце и спросил:

- Кто убил отца?

- Лола.

От Макса не укрылся вздох облегчения, что вырвался из груди Нестора.

- Но почему она? Зачем? Есть какие-то доказательства?

- Отвечаю на все вопросы: Доказательств нет, но это она! Не могла с вами поделить своего мужа.

Лола Гулиа.

Когда в Абхазии началась война, старший брат Анвер принёс домой пистолеты и начал учить сестёр Лолу и Назиру стрелять: он сказал, что во время войны мужчин могут убить, и тогда девушкам придётся самим себя защищать. Отца дочери не интересовали, поэтому заботу о девочках взял на себя Анвер. Лола без труда выбивала десять из десяти. Потом Анвер подарил ей пистолет - во время войны братья еще и не такие подарки делали сёстрам.

Пистолет в смазке, с полной обоймой Лола упаковала в непрозрачный пакет и перемотала скотчем. Этот свёрток она положила в свой чемодан с приданным, когда отправилась с Гогушем в его дом, чтобы стать его женой. Она знала, что муж не будет рыться в её платьях и юбках. Тем более, что доставать свои наряды в горах ей так и не пришлось.

Пистолет она вынула и распаковала в тот день, когда Гогуш сказал ей, что едет в Москву, а её с детьми оставляет у родственников. Он дал ей деньги: «Вот, Лола, купи себе и детям что захочешь, своди их в дельфинарий, в аквапарк». Она обомлела: столько денег! Да на них не билеты, а сам аквапарк в придачу с дельфинарием можно купить! Всё ясно, он бросает Лолу: в Москве она не нужна ему, там его ждёт настоящая семья. Любимые дети и любимая жена. Инара такая красавица! Она подготовилась к переезду в Москву, Фёдор не забыл и не разлюбил её, он решил вернуться к ней. В Москве нельзя иметь гарем, Фёдору достаточно Инары, и он не мусульманин, Лола теперь это знает. Вот он и решил откупиться от Лолы, дал ей денег, чтоб не скандалила.

Но она не допусти этого! Она просто убьёт его ублюдков! Они это заслужили! Ведь они хотят отнять отца у её детей. Сами они получили то, что хотели, а её сделали чёрной вороной, прислугой и наложницей своего отца, обрекли её на рабское существование, а её детей вовсе не признают членами своей семьи.

В доме родителей она сняла длинное чёрное платье и платок, переоделась в обычные кофту и юбку – не самые модные, но такие, какие носит большинство женщин в России. Родители отнеслись с пониманием: не хватало ещё, чтоб соседи косились: «У Хошба дочка – шахидка, носит хеджаб».

И в школу, где будут учиться дети, в таком виде не пойдёшь. На следующий день она оставила Анзорика и Лалу с матерью, сказала, что ей нужно домой, там хозяйство без присмотра. Обещала вернуться через неделю. Сама отправилась в Москву. Она ведь не дикарка, «женщина гор», не зря училась всему, сумеет разобраться со своими врагами, решит свои проблемы.

Лола понимала, что в самолёт с пистолетом не пройти, поэтому до Ростова поехала на такси. Там она сходила в магазин, купила джинсы, кроссовки, куртку. Ещё раз переоделась, чтоб в Москве не выделяться из толпы, чтоб полиция не требовала паспорт, как у «лица кавказской национальности». В Москву она выехала ночным экспрессом.

Утром она уже пила кофе в бистро на Курском вокзале. Уже потом, как в кино, отматывая назад события, Лола поняла, что ей необыкновенно везло. Просто всё складывалось, так, как нужно, будто чья-то невидимая рука убирала с её пути задержки и препятствия. Она поехала на Арбат, в магазин Анвера. Ей было интересно, что за жизнь у Анвера и Назиры, жизнь, которую они купили на деньги, полученные за сестру. Снова ей повезло: брата и сестры не было в магазине. Окажись они на месте, неизвестно, как бы развивались события дальше. В бутике, конечно, никто не догадался что провинциалка, которая случайно зашла поглазеть на дорогие вещи в столичном магазине, - сестра хозяина. Она знала адрес московской квартиры Фёдора, назвала адрес таксисту, тот опытным взглядом сразу оценил, кто перед ним:

- Подработать приехала?

Лола знала уже, какие порядки в Москве: не моргнув, ответила:

- Да, мне адрес в агентстве дали: там помощница по хозяйству нужна, но я могу и сиделкой!

 Высадив её у дома, таксист протянул визитку:

- Вот, если не устроишься, позвони. У меня тоже есть знакомые в агентстве, подберём тебе что–нибудь. Своим нужно помогать.

Почему он принял Лолу за свою? Но это тоже было везение. Лола надвинула на глаза бейсболку, сверху набросила капюшон просторной куртки и вошла во двор. Она видела, как за ручку подъезда взялся человек, очень похожий на Фёдора, но она понимала, что это не Фёдор. Значит, это его сынок! Тот, кого Фёдор любит, к кому он приехал! Но она им покажет! Она шагнула следом за ним к железной двери, не думая, что скажет, когда нажмёт кнопку домофона. И опять везение: дверь открылась, вышла мамаша с коляской, Лола придержала дверь, пока она выходила, услышала «спасибо» и проскользнула в подъезд. Она не видела того, кто вошёл следом за ней, не помешала ему войти, и это тоже было везение: не будь его, события повернулись бы по-другому. Она не стала вызывать лифт. Пешком поднялась на четвёртый этаж, остановилась у двери, номер квартиры она знала наизусть. Дверь оказалась не заперта. По тёмному коридору Лола пошла на свет, который струился из центральной комнаты. Она в темноте. Они на свету, вот они, её враги! Она подняла пистолет двумя вытянутыми руками, нажала на курок и, как учил Анвер, через два удара сердца отпустила курок.

Неожиданно между летящими пулями и её врагами появился Фёдор, пули вернуть было нельзя, но Лола ни о чём не пожалела. Она медленно вышла из квартиры и, не спеша, стала спускаться по лестнице. Внизу ей преградил дорогу какой-то наркоман со стеклянным взглядом. Лола ничуть не испугалась, она сунула ему в руки дымившийся пистолет и вышла из подъезда. У мусорных баков она задержалась, сняла мешковатый балахон с капюшоном и выбросила в бак. Под ним оказалась ярко-алая курточка из мягкой лайки и изящный дамский рюкзачок. Бейсболка тоже полетела в мусорку, чёрные волосы заструились по плечам, джинсы и кроссовки она оставила: вся Москва в таких ходит. Теперь она красотка-куколка. Никто не скажет, что эта хорошенькая, дорого одетая студентка-первокурсница – убийца. Боковым зрением она увидела, как к мусорке подошёл бомж, забрал выброшенные ею вещи и быстро удалился. Боится разве, что она передумает и заберёт, что выбросила, назад?

Утром она была в Адлере, в обед уже в Гагре, дома её встретила заплаканная мать и известие о смерти мужа.

Через месяц она была уже в Париже вместе с детьми. Открыла счёт в банке, наняла менеджера и стала владелицей агентства «Гюзель». Теперь она сама выходила на подиум в потрясающих нарядах, летала в Милан, в Ниццу, в Сан-Франциско. Дети учились в дорогом частном пансионе. Она могла их видеть, когда хотела. Казалось, всё, о чём она мечтала, сбылось.

Но ей не давала покоя мысль, что её враги живы. Ведь это по их милости она, вдова, живёт с тяжким грузом мужеубийцы на душе. Хотя, если бы Фёдор был жив, её жизнь была бы прежней. Тусклой и убогой!

Пусть они примерят на себя её ношу. Она заказала расследование. В Москве Нестор дал ей адрес своего дяди – адвоката. Пусть Макс Гоше раскапывает это дело. На неё он никогда не выйдет: не может же убийца сама себя искать. А вот её родственнички пусть подёргаются! Им есть, что скрывать, и она будет знать все их тайны, Макс будет присылать ей отчёты, таковы условия контракта, который она с ним заключит, для этого и существует детектив.

Макс Гоше.

Он чувствовал себя необыкновенно счастливым и свободным. Его миссия в России завершена. Завтра он улетает, ещё не решил, куда: в Цюрих или в Лос-Анджелес. Пожалуй, сразу в Лос-Анджелес к детям, жене он позвонит, и будет ждать её там. Семья, наконец, воссоединится. Жизнь только кажется вечной, на самом деле она конечна, как и всё на земле. Поэтому жалко тратить оставшиеся годы на ненужную суету. Макс больше ничего не боялся. Он виноват перед Анной, что не позволил ей родить детей. Хотя она и не очень сокрушалась по этому поводу: ей нравилось самой быть его ребёнком и получать безграничную ласку и заботу. А может быть, ему только так казалось? Почему он взял на себя ответственность решать за неё?

Но ещё не поздно, есть время поработать над этим вопросом! Есть силы, здоровье, а главное – желание!

Он уже принял решение: с Лолой он не будет встречаться, и последний отчёт ей он не пошлёт. Он пошлёт ей деньги, что она заплатила за расследование плюс неустойку за невыполненный договор. Он уже понял, чтобы жить долго, необязательно знать секрет бессмертия, главное: держаться подальше от тех, кто несёт смерть.

Он ехал в небольшое кафе на Трубной площади. Сегодня там встретятся друг с другом четыре женщины. Он всё расскажет им. Не важно, как они отнесутся к тому, что узнают, неважно, как воспримут самого Макса, важно, чтобы они нашли единственное верное решение и дали слово: никому больше не мстить.

1514 год. Моравия. Вранова долина близ Брюнна. Замок барона.

Эфраим и Луция Браницкие.

- Ты опять ходила ночью по галерее? Тебя не было в спальне.

- Зачем ты ходил в мою спальню?

- Уж не за тем, о чём думает наша глупая служанка Малуша. Мне привезли одну интересную рукопись женевских алхимиков, хотел тебе показать.

- С чего ты взял, что Малуша об этом думает?

- Не только думает, но и говорит. Всем рассказывает: наш новый барон и баронесса, живут совсем не как муж и жена, а будто брат и сестра, или монахи. Ни разу не видела, чтоб господин выходил из спальни госпожи. И простыни у них такие белые, совсем не пачкаются, хоть не стирай. Будто в постели и не спит никто, где ж они тогда любятся и милуются?

- А ты бы ей сказал правду: что мы, действительно, брат и сестра, и монахи Ордена Хранителей.

- Ты смеёшься? Не хватало ещё, чтоб отсюда нам тоже пришлось бежать, как из Любека. Ты уже забыла, как тебя волокли на костёр, чтобы сжечь, как ведьму? Но ты не ответила: ты ходила по галерее?

- Галереи существуют, чтоб по ним ходить.

- Где ты была на этот раз?

 - Где я только не была! В стране доброго холода и новой веры.

- Ты была в Московии? В стране россов?

- В двадцать первом веке эта страна называется Россия.

- Значит, ты была в двадцать первом веке?

- В двадцатом тоже. Это здесь прошла одна ночь, а там прошло девяносто семь лет. Как только входишь в галерею, время переходит в новое качество.

- Почему ты там задержалась?

- Из-за землетрясения в Ташкенте обвалилась южная галерея, мне пришлось возвращаться по восточной. Ну, а потом я сама не спешила уходить. Я там была нужна. Врачи и целители нужны всегда. Не зря мы с тобой унаследовали этот дар.

Эфраим строго взглянул на неё:

- Луция! Ты понимаешь, о чём говоришь? Была нужна! А здесь ты не нужна? А если бы ты не смогла выбраться по восточной галерее? Ведь южная обвалилась, значит, по ней не пройти.

- Она восстановится через пару столетий. А что мне делать здесь? Лечить людей мне всё равно не позволят. Здесь женщина – лекарь – ведьма! Ей дорога на костёр. Помнишь, как было в Любеке?

- Ты можешь помогать мне в лаборатории!

- Франек! Ты всерьёз думаешь, что изобретаешь эликсир бессмертия? В двадцать первом веке твоё открытие никто не оценит. Это средство изобретают на протяжении тысячи лет, в каждом новом веке! Ты сам это знаешь.

- Знаю, поэтому нельзя разорвать цепь. Что ты делала там, расскажи! Рассказывать ведь можно?

- Можно. Нельзя только приносить что-то оттуда.

-Ты, надеюсь, ничего не принесла?

- Только саму себя. Ведь там я была другой. Там меня звали Екатериной. Сначала Екатерина Вахтанговна, потом Кетеван, потом Кето. С возрастом имя укорачивалось. Я там успела постареть. Дважды была замужем. Мой первый муж был врачом, как и я. Мы вместе пошли на войну.

Там была великая война, она изменила мир и Россию. В наш санитарный эшелон попала бомба. Муж погиб, а я уцелела.

- Что такое санитарный эшелон?

- Я расскажу тебе об этом позже. Это один из атрибутов войны. После войны я снова вышла замуж. Но это было ненадолго. Моего второго мужа арестовали в 1952 году. За то, что он врач и еврей. Там была своя охота на ведьм и своя святая инквизиция. Муж погиб в тюрьме. Я испугалась и уехала в Абхазию. Это маленькая страна на Кавказе. На границе с Россией.

Там жизнь мало отличалась от нашей жизни здесь. Вот там я была нужна. Я лечила людей. Помогала женщинам рожать детей.

- Ты кого-нибудь встретила там из нашего ордена?

- Да, Тео, он жил по соседству, в Гнезде Ворона.

- Почему он не вернулся по галерее?

- Он решил остаться. У него там дети, он должен о них заботиться. Я хотела помочь ему вернуться. Но ты ведь знаешь, чтобы пройти по галерее в обратном направлении, нужно умереть. А умирать больно и страшно. Он не захотел, правда, ему пришлось.

- А ты не завела детей?

- Я не решилась. Я столько видела женских мук при родах, и потом, женщины так страдают из-за детей. Мужчины не рожают, для них ребёнок - подарок.

 - Так Тео сейчас там?

- Да, ему сейчас пять месяцев. Его родители счастливы. Лет через двадцать кто-то из нас должен снова пройти по галерее и всё рассказать Тео.

Еремеев. Гнездо Ворона.

Он не нашёл архив. Не выполнил задание Нестора. Значит, и назад не стоит торопиться. Он и не спешил. Вся его прошлая жизнь теперь казалась ему ошибкой. Как в детстве, когда на каникулы его отправили к бабушке в деревню, он с ребятами пошёл в лес по грибы. У всех были свои заветные места, все потихоньку разбрелись. Он леса не знал, заветной грибной поляны у него тоже не было, он остался один, но быстро набрал белых и подберёзовиков, шагая по проторенной дороге вдоль вырубки. Тогда-то он и понял: за грибами не надо лезть в чащу, они все на опушке. Надо было бы вернуться по этой же дороге в деревню, но он зачем-то полез в чащу, и заблудился. Это была серьёзная ошибка. Потом он ошибся снова, когда перед ним возникла развилка: две дороги, что вели в разные стороны. Он выбрал правую. Сам не знал, почему. Просто ноги повели по ней. Думать, определять стороны света, вспоминать, откуда пришёл, не хотелось. Просто шагал, куда шагалось. Его искали всей деревней, на следующий день на него, грязного, измученного и замёрзшего в ночном лесу, наткнулись грибники из соседнего посёлка. Так и теперь: ему казалось: он выбрал не ту дорогу, прожил не свою жизнь. Но возвращаться назад не хотелось. Выбрал направление – и иди. Куда-то придёшь.

Он несколько дней не видел Кето, молока она не приносила. Он решил сам сходить к ней. Вокруг её дома толпились люди. Мужчины в одинаковых чёрных костюмах и женщины в длинных чёрных платьях и платках до бровей. Они гортанно говорили на своём наречии. Один из мужчин отделился от толпы подошёл к Еремеву:

- Вы - Владимир Еремеев из Москвы, родственник Гогуша и Нестора Гулиа?

Еремеев не стал отрицать, он понял, что сейчас узнает, что-то очень важное для себя.

Мужчина представился:

-Я Авессалом Мурадян, нотариус из посёлка. Екатерина Вахтанговна скончалась сегодня утром. Ей, конечно, уже немало лет, но всё равно для всех здесь это невосполнимая потеря. Она кое-что оставила для Вас у меня, просила передать, сразу же, как только отойдёт в мир иной. Пакет надписан и адресован Вам. Поэтому Вам не надо ждать оглашения завещания и открытия наследства. Я выполняю волю усопшей, вот, возьмите.

Он протянул Владимиру довольно объёмный свёрток.

Нестор Гулиа. Квартира в доме на Гоголевском бульваре.

Теперь он спокойно может закрыть детективное агентство «Щит», уехать из этой ненавистной ему квартиры. Он узнал всё, что хотел. Архив отца у него. Имя убийцы известно. Он никого не будет карать. Это дело божье. «Аз воздам». Лолу ещё ждёт возмездие. Но она - мать его брата и сестры.

У него теперь есть дело: отмолить детей Лолы, увидеть Аллу и вручить ей свою жизнь: пусть делает с ней что хочет. Если не простит, пусть просто погасит её, как свечу. Ему больше не нужно бессмертие. Есть ещё старший брат Андрей, он тоже должен получить свой шанс вымолить прощение за то, что слишком упорно шёл по выбранному пути.

Вчера из дома отца вернулся Еремеев. Он сообщил о смерти Кето и привёз старинную гравюру, которую Кето завещала Нестору. Это был портрет врача и алхимика Луки из Брюнна, знаменитого моравского целителя начала шестнадцатого века. Нестору показалось, что лицо Луки ему хорошо знакомо. Похожая гравюра работы Эфраима Браницкого висела в кабинете отца. Нестор прошёл в кабинет, положил две гравюры рядом. Несомненно: они парные! Вот портрет баронессы Луции Браницкой, урождённой Врановой, отец говорил, что она их родственница по линии бабушки. Вот портрет Луки. Одно и то же лицо! Только одежда на одном портрете мужская, на другом женская. Луция была мужчиной? Или Лука был женщиной, которая переоделась в мужское платье, чтобы стать врачом, исцелять людей, потому что в эпоху реформации и кальвинизма женщин-врачей сжигали на кострах.

Он, Нестор, тоже врач. Кроме медицинского диплома, у него дар, полученный по наследству. Конечно, он давно не занимался практикой, потому что, по распоряжению Андрея, он стал юристом, юрист был ему нужен для дела. Но он мог бы поехать в дом отца, продолжать дело Кето. Лечить людей, принимать роды у женщин. Ведь кто-то должен заменить Кето! Но горцы никогда не подпустят к своим жёнам мужчину. Не позволят чужим мужским рукам прикасаться к их женщинам. Конечно, в посёлке жизнь другая. Там цивилизованные порядки, в больнице и в роддоме врачи - мужчины. Но ведь в горах кто-то должен быть?

1514 год. Моравия. Вранова долина близ Брюнна. Замок барона.

Эфраим и Луция Браницкие.

- Франэк! Ты уже закончил мой портрет? Хочу тебе заказать ещё один.

- Луция! О, Езус Мария! На кого ты похожа? Зачем ты обрезала волосы и надела мужское платье? Наши слуги уже видели тебя в таком обличье?

- Видели, но не узнали. Они думают, что к господину барону приехал молоденький клирик их Женевы. А госпожа баронесса на рассвете уехала в Баден навестить родственников. Кареты и лошадей нет в конюшне.

- Что ты опять задумала? Я не отпущу тебя в галерею! Бог знает, чем это может закончиться!

- Фюрсту Мойеру требуется лекарь. Я буду служить у него при дворе. Ты ведь дашь мне рекомендации и письменное разрешение гильдии врачей вольного города Женевы? Моё имя - Лука из Брюнна, я стану знаменитым лекарем.

- Глупости! Фюрсту Мойеру не требуется лекарь! Если его и необходимо лечить, то только от жадности. Ему нужен алхимик. Он мечтает заиметь философский камень, чтобы вокруг него всё превратилось в золото. Сам он здоров, как бык. За обедом съедает целого кабана и выпивает бочонок красного рейнского.

- Поэтому ему скоро и потребуется лекарь.

- И ты готова потратить свой дар и бесценное время, чтобы спасать от обжорства и пьянства этого борова?

- Фюрст Мойер не будет слушать мои советы, будет продолжать есть и пить за троих, однажды после обеда он умрёт от кровоизлияния в мозг. Это случиться не позже, чем, через год. Тогда все скажут: ведь лекарь предупреждал, зачем фюрст не слушал? У меня уже будет имя, и я смогу завести свою практику. Франэк! Ты ведь знаешь, что врач, который долго не врачует, начинает всё забывать. А я не хочу забывать! Отпусти меня!

Еремеев.

Он вернулся в свою прежнюю квартиру в Москве. Маргарита тоже вернулась. Они нормально общались, но Рита больше не была его женой. Он пытался поговорить с ней, выяснить отношения, но Рита спокойно возразила:

- Незачем.

Она целыми днями где-то пропадала. Может быть, на работе, может быть, где-то ещё. Он понимал, что не имеет права интересоваться. По выходным Рита ездила к сыновьям. По вечерам закрывала дверь в спальню.

Владимир не работал. Его никто не вспоминал, никуда не приглашали. Сначала он отсылал свои резюме, звонил по объявлениям, даже ходил на собеседования. Ему отвечали: «У нас молодой коллектив, Вам это не подойдет». Или: «Мы рассмотрим вашу кандидатуру и позвоним». Никто, естественно, не звонил. Нестор куда-то пропал из Москвы. Больше за помощью обращаться было не к кому.

Он засел дома. Почти не выходил. Только изредка - в близлежащий супермаркет за продуктами. На такую жизнь вполне хватало пенсии.

Он зарегистрировался в соцсетях, сидел целый день в контакте и в фэйсбуке. Общался с виртуальными собеседниками. Это помогало скоротать время до вечера. Потом наступал новый день, такой же.

Что ж, так ему предстоит жить ещё лет двадцать.

В пакете, что оставила ему Кето, была старинная гравюра и свёрнутый в свиток толстый манускрипт, написанный на старо-лужицком языке, и письмо самой Кето, адресованное ему, Владимиру. Она писала, что просит Владимира стать её душеприказчиком и хранителем, уверена, что он не откажет ей. Гравюру она просила передать Нестору, а рукопись через двадцать лет вручить человеку по имени Фёдор Рудаков. Чтобы его было легче разыскать в Москве, Кето сообщала, что его мать зовут Екатерина, а отца Илья, ещё она указала точную дату и время его рождения. Судя по этим данным, этот Фёдор в настоящий момент был младенцем. Кем он приходится Кето? Правнук? Дальний родственник? Почему именно Владимира она сделала хранителем? Но, во всяком случае, у него теперь есть смысл жить дальше.

 Наши дни. Горное селение близ Гагры. Гнездо Ворона.

С недавнего времени в доме Гогуша Гулиа поселилась одна из его дочерей. Жители окрестных мест знали, что её зовут Майя. Она врач, жила в Москве, потом у неё случилась трагедия: погибла семья. Майя хотела уйти в монастырь, но потом передумала: решила поселиться в доме отца и лечить от болезней местных жителей. И это хорошо, что Господь так управил, ведь после того, как умерла старая Кето, некому стало в этих местах помогать женщинам при родах, лечить младенцев и стариков. Ведь ни один врач из долины сюда не поедет, а вертолёты теперь летают только военные - санитарные нечем стало заправлять. Майя высокая и рослая, у неё сильные мужские руки – это хорошо, врачу нужно много сил. Лицо она прячет под платком. Ничего! Все и так знают, что она не красавица! Она ведь не замуж сюда приехала выходить, а чтоб, помогая людям, забыть своё горе.

Декабрь, 2014 г.