Татьяна Толстая. "Лёгкие миры"

Татьяна Никитична Толстая застолбила себе место в русской литературе, прежде всего, романом "Кысь". Ну, и сборником рассказов, конечно, который она издавала под разными названиями, но внутри каждый раз оказывалось одно и то же: "Петерс", "Милая Шура" и моя любимая "Ночь". Я уже не ждал, что писательница выпустит что-нибудь новенькое – ан, оказалось, что давно уже выпустила, аж в 2014 году!

О сборнике "Лёгкие миры" говорят: Толстая наконец-то перешла с третьего к первому лицу. То есть, стала писать сугубо о себе, любимой. При этом выяснилось, что жизнь у писательницы (как и у многих потомственных интеллигентов) не сказать чтобы богата событиями. Самое значимое – временное проживание в США, чему посвящена одноимённая повесть сборника, за которую Татьяна Никитична получила заслуженную "Премию Белкина". Преподавание в американском вузе, покупка дома, судебная тяжба с постояльцем, который изуродовал вышеозначенный дом для каких-то непонятных ритуалов... И, конечно, рассуждения о менталитете американцев. Мол, всё у них как-то скучно: вызовешь мастера починить лестницу – так он, зараза, всё быстро починит и даже на водку не попросит. То ли дело у нас на родине: аванс пропьют, ничего не сделают, да ещё и превратят ремонтируемую квартиру в притон – и не выгонишь потом, разве что угрозой наслать порчу. А ещё американцы не умеют варить гречку, а вместо "борщ" говорят "боршт"... Так и хочется добавить задорновское: "Ну, тупы-ы-ы-ые".

Главное в этой книге – не сюжеты, которых особо нет, и даже не наблюдения и размышления автора, а личность самой Татьяны Никитичны, погружение в её внутренний мир, столь же своеобразный, сколь и типичный. Как и положено (опять же) потомственному интеллигенту, писательница при каждом удобном случае норовит поддеть классового врага – "пролетариев" (хотя при этом снисходительно утверждает, что любит народ и чёрненьким), ненавидит власть (в основном, советскую, хотя и нынешней достаётся) и не упускает случая досадить собратьям по перу (под раздачу попадают "народный" Прилепин и почему-то Марина Юденич). Татьяна Никитична упивается своим интеллектуальным багажом (и в переносном, и в прямо смысле – ей даже книги уже складывать некуда, о чём она с гордостью сообщает), в нужных местах матюгается (великим – можно)... В общем, прелесть что такое, а не сборник!

Впрочем, о себе всегда писать трудно, тем более что нарциссизм у писателей – это профессиональное. Ценно то, что стиль, за который мы любим Татьяну Никитичну, никуда не делся. Не поленюсь процитировать фрагмент:

"Все, что можно было сломать, было сломано, все, что можно испортить, – испорчено. Это были не случайные повреждения, не результат буйных пьянок, простительных для молодого человека, нет; это были планомерные, безумные и странные разрушения. Словно бы в доме жил червь, или большое членистоногое, или какой-то моллюск, и в непонятных мне стадиях своего жизненного цикла он то метал кучками икру, то прыскал на стены из своего чернильного мешка, то, высоко под потолком, откладывал яйцо, то замирал на недельку, окукливался, а после с хрустом ломал хитиновый кокон и выползал в новом обличье, может быть, испытывая сильную нужду в проползании.

В стенных перегородках он вырезал круглые дырки размером с десертную тарелку: можно было просунуть голову, и не то что детская, а и взрослая пролезла бы; в каждой стене была дырка на уровне человеческого лица. Деревянные рамы, гордость Дэвида, были погублены глубокими надрезами, словно у Нильсена внезапно вырастала шестипалая лапа с костяными когтями и он точил ее о нежный подоконник. Найдя противомоскитную сетку на окне или двери, Нильсен любил надрезать ее, чтобы она висела, как оборванная паутина. Возможно, он спал на ней; возможно, висел головой вниз".

После таких пассажей (и блестящих языковых находок вроде "кобзонировать воздух") можно безболезненно читать и эссе о том, почему уменьшительно-ласкательные суффиксы, как в слове "яичечко", – это, оказывается, не пошло, и другое эссе, где Татьяна Никитична просвещает нас, тёмных, что такое "карго-культ".

Хороша и стенограмма беседы Толстой с неким Иваном Давыдовым, изданная в виде отдельного произведения под названием "Колдовство". Тема вечная: поэт в России больше, чем поэт – а именно, шаман, потому что слово – это магия. Вопрос лишь в том, осталась ли в современной литературе хоть крупица этой магии...

У Татьяны Никитичны эта крупица есть, будьте уверены!

Андрей Кузечкин. 31 марта 2020 года