Виктор Астафьев. "Ода русскому огороду"

Здравствуйте, дорогие читатели! Сегодня мы вернём на книжную полку томик стихов А. Люкина «Мои знакомые», и нас ждёт встреча с писателем, который своё творчество, как и Люкин, посвятил людям, которых хорошо знал: друзьям, соседям, односельчанам, бабушке, дедушке, любимым учителям и тем, с кем прошёл по дорогам войны. Его первым литературным произведением стало школьное сочинение, в котором он рассказал подлинную историю, как заблудился в тайге, но благодаря смекалке и упорству выжил, вышел к людям, даже нашёл заповедное озеро, к которому запомнил дорогу. Да, верно, речь идёт о Викторе Петровиче Астафьеве.

Сегодня кажется, что об этом писателе и о его творчестве мы знаем достаточно: Герой Социалистического Труда, лауреат двух Государственных премий – по его произведениям дети в школе до сих пор пишут изложения.

В 1942 году он, сирота, бывший детдомовец, внук раскулаченного крестьянина и сын рабочего, осуждённого за вредительство, ушёл добровольцем на фронт защищать Родину, для которой он и подобные ему, «окопная пехота», никогда не были любимыми, балованными детьми.

О неласковой к своим сыновьям Отчизне он писал честно. О голоде, о социальной несправедливости в самом справедливом социалистическом обществе, превращающей людей в быдло, он рассказал в повестях «Печальный детектив», «Людочка», «Царь-рыба», в романе «Прокляты и убиты». Этого ему не забыли и не простили те, кто ждал от него других произведений: в 2001 году тяжело больному Астафьеву чиновники вместо помощи на лечение бросили упрёк в предательстве и искажении российской истории. В последние годы жизни писателя в СМИ не раз высказывались сожаления, мол, вместо того, чтоб посвятить себя только творчеству, Астафьев занимает слишком активную жизненную позицию и выступает с бескомпромиссными заявлениями. Он иначе не мог. Он был русским писателем, а в России литература всегда была чем-то большим, чем просто жанр искусства.

Сегодня мы откроем самое светлое и радостное его произведение – «Ода русскому огороду». Как признавался сам Астафьев, ему хотелось написать что-нибудь «для услады души», лёгкое. Так появилось его «самое радостное детище».

Это небольшое произведение написано таким «вкусным», потрясающе образным языком, что читается на одном дыхании.

Взрослый писатель возвращается в детство, становится маленьким мальчиком, мир которого – это огород за домом. У огорода нет левого прясла – то есть забора, потому что семья придерживается правила: «Не живи с сусеками, а живи с соседями». Самые радостные воспоминания детства: мальчик на коленях у деда уплетает сладкую брюкву ( вы-то хоть знаете, что это за овощ?), брюква такая, что её половинку дед в шутку надевает внуку на голову, как шапку. А до этого воспоминания были не самые приятные: за огородом баня – мало кто из детей любит мыться в жаркой бане с едким мылом, да ещё с тётками, которые над тобой подшучивают.

Вместе с мальчиком мы наблюдаем за вызревающим на огородных грядках огурцом, вместе с домочадцами мы следим, чтоб ребятишки его раньше времени не сорвали, не съели, но вот радостный момент наступил:

«Уцелел огурец, белопупый молодец! Выстоял! Бабка сорвала его и бережно принесла в руках, словно цыпушку. Всем внучатам отрезала бабка по пластику – нюхнуть и разговеться, да еще и в окрошку для запаху половина огурчика осталась.

Окрошка с огурцом! Знаете ли вы, добрые люди, что такое окрошка с первым огурцом! Нет, не стану, не буду об этом! Не поймут-с! Фыркнут еще: "Эка невидаль – огурец! Пойду на рынок и куплю во какую огуречину – до-о-олгую, тепличную!..»

Если дом похож на хозяина, то огород на хозяйку. Каков у хозяйки характер, таков и огород. Для маленького мальчика огород – целый мир. Для писателя Виктора Астафьева огород – кусочек России. Солдатом он прошёл по Европе, повидал ухоженные огородики, где каждый клочок земли «к делу». Но такое осталось только в его детстве:

«Огуречная гряда располагалась ближе к воротам, чуть в стороне от остальных гряд и почему-то поперек всего порядка. Ровными рядами, вроде ступеней на городской пристани, катились овощные гряды до середины огорода. На одной из них, самой доступной, чтоб ногами попусту другую овощь не мяли, пышно зеленело ребячье лакомство – морковка. Две-три гряды острились стрелами репчатого лука. Следом, опустив серые ребристые стебли, вкрадчиво шелестел лютый фрукт – чеснок. В стороне от тенистых мест, чтобы солнце кругло ходило, и от огурцов подальше – огурец и помидор не сопутники в роду-племени огородном – к лучинкам привязаны тощие-претощие дудочки с квелыми, аптечно пахнущими листьями. После прелой избяной полутеми, где росли они в ящиках и горшках, помидорные серенькие саженцы словно бы решали, что им делать – сопротивляться или помирать в этой простудной стороне? Но вокруг так все перло из земли, так ластилось к солнцу, что и помидорные дудки несмело наряжались в кружево листьев, пробно зажигали одну-другую бледную звездочку цветка, а, вкусив радости цветения, помидорные дудки смелели, лохматились, зеленые бородавочки из себя вымучивали, после уж, под огородный шумок да под земельный шепоток, обвешивались щекастыми кругляками плодов, и ну дуреть, ну расти – аж пасынковать их приходилось, обламывать лишние побеги и подпирать кусты палками, иначе обломятся, рухнут ветви от тяжести».

Открыв новеллу Виктора Астафьева «Ода русскому огороду, вы не только узнаете забытые секреты русской агротехники, культуру и быт русской деревни, но и насладитесь ярким, образным языком, получите позитив и великолепное настроение надолго.

Ольга Кузьмина. 1 апреля 2019 года