Дмитрий Глуховский. "Текст"

Известный фантаст написал роман о современной России. Хм, интересненько... Тяга к критическому реализму и остросоциальной сатире обнаружилась в Дмитрии Глуховском, ещё когда он написал сборник "Рассказы о Родине", крайне неровный и будто написанный наспех: большинство рассказов были довольно примитивны и выдавали желание автора сыграть на популярных темах, хотя попадались среди них и жемчужины – например, рассказ "Utopia" я б не постеснялся включить в какую-нибудь антологию русского рассказа начала XXI века.

...Студент-филолог Илья Горюнов как-то раз пошёл в ночной клуб и попал под облаву наркоконтроля, в ходе которой ему подбросили наркотики, в итоге Илья вынужден был отсидеть целых семь лет и стал этаким матёрым зэком. Вернувшись на свободу в 2016 году, он обнаружил, что жизнь заметно поменялась: люди только и делают, что смотрят в телефоны и повторяют вслед за официальной пропагандой ритуальные фразы про духовность, Госдеп и Гейропу. Правительство тем временем закручивает гайки, и в целом жизнь в стране мало чем отличается от жизни на зоне. Книга, впрочем, не совсем о том.

Одинокая мать Ильи умерла за полтора дня до возвращения последнего – а значит, некому отговорить его от задуманного. Илья находит того самого полицейского, что когда-то подбросил ему наркотики, и убивает. Изучив телефон убитого, вчерашний зэк обнаруживает, что полицейский Пётр Хазин был настоящим "оборотнем в погонах", продававшим на сторону конфискат, и вообще – довольно мерзким человеком. Илье нужны деньги, чтобы похоронить мать и, по возможности, уехать из страны, поэтому он начинает "рулить" делами покойного с помощью его телефона, используя текстовые сообщения. Но общаться приходится не только с подельниками Петра, но и с его девушкой и с родителями. В итоге Илье фактически приходится на какое-то время стать Хазиным, что получается у него очень убедительно. (Вспомним Довлатова, утверждавшего, что зэк и вертухай – это, по сути своей, один и тот же типаж.)

Как видим, Глуховский не разучился придумывать интереснейшие сюжетные концепции, за которые автору можно простить все условности и натяжки. А условностей и натяжек здесь очень много, и они накапливаются, наслаиваются, превращаясь в огромный снежный ком, который вот-вот расплющит читателя. Умерла мать, чуть-чуть не дождавшись возвращения Ильи – что ж, такое бывает. Илья довольно легко находит Петра, заманивает в укромный уголок и убивает – ну, допустим. Поблизости оказывается подходящий канализационный колодец, в котором труп не найдут в ближайшие несколько дней – э-м-м... без этого допущения не было бы и увлекательной истории, так что пусть будет. Но счастливые и странные совпадения продолжают множиться, что и сам автор устами героя отмечает, пытаясь выдать это за постмодернистский приём. Даже название произведения отдаёт постмодернизмом: текст под названием "Текст" – это почти как роман Владимира Сорокина под названием "Роман".

Меж тем, роман Глуховского – это нечто среднее между остросоциальной драмой и захватывающим триллером. Слово "захватывающий" употребляю без малейшей иронии, книгу я проглотил очень быстро, но тем сильнее было разочарование от кульминации: вместо того, чтобы по логике повествования придумать для своего героя самое головокружительное приключение или заставить его совершить какое-то невероятное открытие, меняющее смысл всего написанного на противоположный, автор просто ставит его перед моральным выбором, с предсказуемым результатом. Говоря простым языком: вот мы читаем книгу: триллер... триллер... триллер... а в финале бац – и драма! Будто разогнали машину до предельной скорости, а потом резко ударили по тормозам.

По части "злободневушки" Глуховский точно преуспел: особенно досталось официальной пропаганде и силовикам – новым хозяевам жизни, которы все, как один, воры и упыри. Поспорить тут особо не с чем, хотя по-прежнему хочется заподозрить писателя в том, что он держит нос по ветру и реагирует на настроения аудитории. Впрочем, что же в этом плохого?

В общем, до стопроцентно реалистического произведения Глуховский не дотянул, да и Горюнов – далеко не Раскольников, но попытка сменить жанр засчитана. Не так прост Дмитрий Алексеевич, как мы могли о нём думать!

Андрей Кузечкин. 20 июля 2018 года